Страница 32 из 83
— Да, ваша светлость. Госпожа Ниэла, вероятно, не дождалась вас и ушла.
Довольная улыбка скользнула по лицу барона:
— Тем лучше, я не хочу тратить время на разговоры с глупой старухой. Принеси чернил и бумаги, мне нужно составить брачный договор.
Слуга поклонился и вышел. Затем открылась дверь, скрытая в глубине залы, и появился Карл Нестер.
— Отец, всё ли готово к свадьбе? — спросил он.
— Откуда такое нетерпение? — усмехнулся барон, — право, я сам не ожидал, что ты так влюбишься в эту девчонку!
Во взгляде Карла вспыхнул недобрый огонёк.
— Да, отец? А разве вам не знакомо это чувство? При дворе до сих пор ходят слухи о том, что и вы когда-то любили, но потом эта неразделённая любовь превратилась в ненависть, а ваше сердце стало каменным.
Барон наклонил голову, стараясь скрыть замешательство.
— Кто рассказал тебе эти сказки? — глухо спросил он. — У меня была только одна женщина в жизни — твоя мать.
Карл плотно притворил дверь, потом подошел к барону и рассмеялся. Это был страшный смех, во всяком случае, Азалия почувствовала, как капли холодного пота, выступили у неё на лбу.
— Я говорю не о своей матери, — властно произнёс Нестер. — Ты ведь никогда не любил её и женился только ради её приданого и земель, которые сейчас уже проданы. Была другая женщина, ради любви к которой ты натворил столько зла, что вряд ли получишь прощение!
Барон смотрел на сына с ужасом и тяжело дышал, руки судорожно вцепились в подлокотники кресла.
— Как…как ты узнал?
— Я не был бы твоим сыном, если бы, не разгадал этой маленькой грязной тайны, — хвастливо заявил Карл. — Хочешь, отец, я расскажу тебе одну историю, настоящую правду о смерти родителей Азалии, которой ты так любезно оказал гостеприимство?
Старик еще ниже наклонил голову, его сотрясала дрожь.
— Так вот, — безжалостно продолжал Карл, — это было двадцать лет назад. В то время молодой барон Нестер и маркиз де Резни крепко дружили. Вы вместе росли, служили в одном полку, но маркиза всегда люди любили больше. Он был красив, обаятелен, богат и, вдобавок, хорошего рода, а вы были всего лишь мелкопоместным дворянином. Не знаю почему, но маркиз любил вас, обращался на «ты» и охотно помогал в любых делах, касалось ли это долгов или дуэлей.
Я представляю, что вы чувствовали, отец. Как бы вы ни старались, как ни интриговали, вы не могли сравниться с этим баловнем судьбы! Вы часами занимались фехтованием, но при дворе лучшей шпагой слыл маркиз. Вы флиртовали с женщинами, сочиняли стихи, и, говорят, не плохие, но достаточно было одной улыбки маркиза, чтобы любая дама отвернулась от вас! Вы служили всего лишь фоном для маркиза, несмотря на весь свой ум и ловкость, и, если бы вдруг исчезли, никто из ваших знакомых этого бы не заметил! Глухая ненависть, постепенно копившаяся в вашем сердце, должна была излиться, а память о его прежних благодеяниях и дружбе только подливала масла в огонь. Достаточно было искры, и этой искрой стала, конечно же, женщина.
Я видел её портрет, она и впрямь красавица, впрочем, что говорить, ведь её дочь постоянно находится перед вашими глазами. Маркиз влюбился в Диану до безумия, и вы — тоже, отец, но скрывали это. О, ваша хитрость просто восхищает меня!
Вы не клялись прилюдно, как глупец де Берн, что любите Диану, но в своем сердце вы твёрдо решили её никому не уступать. Вы ждали долго, и хорошо продумали свою месть. Это вы, отец, наняли головорезов, напавших на замок маркиза, но ваш план удался лишь наполовину. Маркиз, ваш враг, погиб, но и его прелестная жена — тоже. Уцелела лишь маленькая девочка, их дочь, благодаря Ниэле. Думаю, сначала, вы хотели избавиться и от неё, но тогда огромные владения и богатства покойного маркиза, не имевшего других родственников, перешло бы к королю. Вот почему Азалию и ее няню пощадили; вам без труда удалось уверить бесхитростную женщину, что виновник несчастья — де Берн. Он в это время был в отъезде, ваши наёмники дали показания против него, и слишком много людей знало о его былой страсти к Диане, — словом, лучшего козла отпущения было трудно найти. Всё удалось блестяще, отец, и моё восхищение — это самое меньшее, чего вы заслуживаете.
— Это ложь! — сипло выкрикнул старик. — Чтобы мой собственный сын обвинял меня…
— Это правда, — хладнокровно отозвался Карл. — Я потратил несколько месяцев, чтобы свести концы с концами. Я подкупил нескольких старых слуг, расспрашивал придворных, наконец, я видел ваш дневник. Это правда, хоть и очень неприятная, не так ли отец?
Старик снова уронил голову. Азалия, не в силах ни вздохнуть, ни сказать слово, в ужасе прислонилась к холодной стене.
И вдруг тишину разорвал крик, полный невыносимого отчаяния и горя:
— О, моя бедная госпожа! Убийцы, убийцы, проклинаю вас! — это была Ниэла, которая вышла из-за портеры, за которой скрывалась.
Барон бросил быстрый взгляд на сына, тот чуть заметно кивнул головой. В воздухе сверкнула сталь, и через секунду любимый кинжал Карла пронзил грудь Ниэлы. Женщина пошатнулась, судорожным движением прижав руку к груди, и упала, не произнеся больше ни слова. Азалия, застыв, в ужасе смотрела на алое пятно, расплывающееся по холодным начищенным плитам.