Страница 64 из 70
- Ань, я не шучу. Я серьезно предлагаю. И завтраки - самое малое, что я готов тебе предложить. Кстати, еще ни одной женщине такого не предлагал. И не делай вид, что ничего не понимаешь.
- Да все я понимаю. Только вот надолго ли тебя хватит? У меня же характер - супергадостный. Такого подарка и врагу не пожелаешь. Я, между прочим, тоже ни с одним мужчиной вместе не жила. Потому что не хотела никому вред наносить. Знаешь, почему мои родственники не боятся, что меня похитят с целью выкупа?
- И почему же? - даже любопытно стало, хоть и понимал, что разговор уходит не в ту сторону.
- Потому что через сутки похитители меня сами вернут, и еще доплатят, чтобы обратно взяли. У меня братья всерьез подумывали таким образом деньги зарабатывать. Ну, по молодости. Но решили не связываться.
- И не надейся, я тебя никому не верну. Если сама не передумаешь.
- Ну, смотри, я тебя предупредила.
Вот так, без лишней сентиментальности, которую она не любила до дрожи, и договорились. "Ну, а что? Мы же взрослые, деловые люди. Решили, в общем-то, серьезный вопрос" - это был ее комментарий.
Как оказалось, Диме совместной жизни оказалось мало. Не хватало ее постоянного присутствия, даже тогда, когда просыпались и засыпали вместе. Хотелось заполонить все ее время, мысли, желания - как она прочно захватила все его существо. Недоставало ее звонков и шуточек, когда она была на работе. И до боли хотелось понять, что там опять крутится в ее голове, когда, находясь рядом, она снова уходила куда-то внутрь себя. Что она там думала, какие мысли крутила? Иногда удавалось зацепить за какую-то ниточку, вывести на разговор, и снова замереть ошеломленно. Легко и словно невзначай, она рассказывала о вещах и событиях, которые не должна переживать молодая девушка, во всяком случае - не в таких количествах.
О том, как имея достаточно большую семью, оставалась одинокой - потому что не хотела жить по правилам недалекой родни. И как в юном возрасте оказалась совершенно самостоятельной, потому что никто не помогал. А она не хотела помощи, которая превращалась в зависимость.
И как родные люди могут причинять самую большую боль - это он тоже понял из ее рассказов. Только о боли она никогда не говорила. Вообще не жаловалась. Просто объясняла, почему больше не хочет общаться с тем или иным человеком. "Разочаровал" - это максимально жесткая характеристика. А еще оказалось, что зла не держит вообще ни на кого. "Смысл? Просто у нас разные взгляды на жизнь. Просто человек привык постоянно кем-то пользоваться, ничего взамен не давая. А я не хочу, чтобы мной просто пользовались. Зачем злиться-то? Во второй раз не попадусь".
А еще понял, что под маской человека, который смотрит на всех с легким ехидным прищуром, взрослой и циничной женщины-стервозы, живет маленькая девочка с широко распахнутыми глазами. И у этой девочки болит всё - и душа, и тело, когда она впускает чужие проблемы и беды. Она была большим комком туго натянутых нервов, и если кому-то удавалось зацепить хоть один - он тут же раскручивался, звеня и отдавая выплеском таких эмоций, что хотелось закрыть глаза, чтобы не ослепнуть. Она знала это о себе, и потому закрывалась, защищалась, как могла - но не всегда справлялась. И тогда хотелось укрыть ее, обнять, спасти, схватить топор и уничтожить всех обидчиков. Но не позволяла - как правило, это были самые близкие ей люди, и обижать их никому не было позволено.
Однажды, после разговора с родителями, она целый день ходила, потерянная. После долгих расспросов, наконец, передала суть - они ссорятся, она переживает, да она же еще и виновата в чем-то осталась. Дмитрий попробовал было, критиковать и осуждать, но в ответ получил "не смей даже заикаться. Это мои родители. Какие есть, других не будет. Их не выбирают". Топор войны пришлось закапывать.
Но во все остальном сдаваться не хотел - старался максимально уберечь от всех проблем и неприятностей, о которых она даже не задумывалась. Что-то вообще не замечала. И сплетен, которые ходили вокруг нее, такой молодой и на такой должности. О том, что с такой внешностью мозги, в общем-то, и не нужны. И о том, что прикидывается милашкой, а на самом деле - та еще продуманная сволочь. Таких доброхотов было не много, но даже они омрачали спокойствие мужчины. А она смеялась над этими выпадами. "Несчастные люди. Думают, что без блата и постели в жизни ничего не бывает. И все ждут, когда же им подвернется удача. Можно только посочувствовать". И спокойно себе жила дальше. Грязь к ней не липла, как ни старались добрые люди.
Вот тогда он расслабился и совершил непоправимое: из случайного разговора понял, что кто-то из высокого начальства достал ее до самых печенок. Придирался, отчитывал, грозил расправами и наказаниями. От того все более усталой и замученной она возвращалась домой, и все меньше говорила, постоянно о чем-то размышляя.
Через месяц такой жизни сообщила:
- Не пойму, чего от меня хотят. Но доводят до ручки. Зачем - не понятно. Еще немного, плюну на все, и уволюсь, к едрени фени. Достали уже.
Что тогда зашевелилось в душе? Обида за несправедливо обиженную девочку, или страх - если бросит работу, ее здесь ничто больше не будет держать, и она уедет в родной город? Наверное, этот страх и заставил его вмешаться. Подключил все связи, какие были, и свои, и Серегины. Выяснил, откуда вода льется, и какой урод метит на теплое местечко. Оказалось, ее тупо хотели слить, чтобы поставить на хорошее место какого-то своего товарища. И ведал процессом всего-то один человек, но с влиянием.