Страница 40 из 290
Произошедшее следом шокировало всех: Василий, стрелявший во все стороны, только приблизившись к траншее, получил пулю в ногу, упал, но сразу же поднялся, чтобы получить еще одну, на этот раз прямо в грудь, и снова упал, теперь уже долго не поднимаясь. Ненецкие воины были настолько хорошо замаскированы за насыпью и в траншее, что не было видно, откуда они стреляли. В этот момент Петро зажмурил глаза, понимая, что эта ситуация точно не закончится добром. Глядя издалека на Василия, корчившегося от боли, мужчины Олега, одетые по-граждански (вероятно, моряки из Архангельского порта, привезенные сюда Василием, – единственным, кто был с местной станции), выхватили свое оружие и приготовились идти на помощь другу, но Олег приказал им оставаться на местах. Так они вероятней всего просто растратят патроны и будут расстреляны ненцами, а миссия полностью провалится.
Пока русские обсуждали дальнейшие действия, Петро заметил, как Хадко отполз из траншеи в сторону тела Василия. Приблизившись к нему, молодой низкорослый парень лет 14 или 15, с трудом перевернул тело. Петро постарался закрыть собой обзор, чтобы люди Олега не смогли заметить происходящего, хоть так самому Петру больше не было видно чума – он стоял к нему спиной. Однако старания его оказались напрасными, когда раздался пронзительный крик Василия. Тогда все увидели: ненец пытался выхватить винтовку из окровавленных рук русского, который, ко всеобщему удивлению, еще не умер. Враги сцепились в драке на снегу. Олег снова сдержал своих соратников, которые хотели защитить друга, забыв об опасности вокруг траншеи. Стрелять издалека тоже не поможет, ведь нельзя точно рассчитать, в кого они попадут. Наконец грянул выстрел. Все: и русские, и ненцы, и Петро – замерли в страхе. Василий как-то тяжело приподнимался, весь в крови, на что Петро и воины смотрели с отчаянием, а банда с воодушевлением. Тем не менее, к их разочарованию, поднимался вовсе не Василий, а его труп, – Хадко, оказавшийся под русским, оттолкнул его тяжелое тело в сторону. Стараясь не выпрямляться во весь рост, ненец забрал винтовку и пополз обратно в траншею.
На этот раз Олег сам прицелился из винтовки в подростка, но Петро вмешался, и выстрел ушел в воздух, что сильно разозлило русских.
–Ты что, охренел?! – выругался Олег, ударяя Петра в лицо прикладом винтовки, и тут же прицеливаясь в него. – А, ты, значит, их друг?! Ну и сдохнешь вместе с этими дикарями! – продолжил гигант голосом, похожим на гром, сотрясающий тишину Арктики.
– Вы сюда приехали их вернуть или убить?! Они застрелили Василия, обороняясь, вы сами видели, как тот сумасшедший рванул, к тому же, нарушая Ваш приказ, Олег Александрович! Пожалуйста, не устраивайте бесполезную резню – убить одного из их воинов только спровоцирует еще больший гнев поселенцев, и тогда никто отсюда не уйдет живым! – быстро отвечал Петро.
Глубокие синие глаза Олега, увенчанные парой тяжелых черных бровей, излучали ярость. Из его рта шел густой пар, от чего главарь выглядел еще страшнее. Он поднял ствол винтовки, слегка касавшейся лица Петра, и крикнул своим людям:
– Потом решим, что делать с этим ублюдком! Давайте посовещаемся!
Петро вздохнул с облегчением, на этот раз он остался в живых, но положение все еще так же страшно, как голос великана Олега.
Этнограф попытался вернуться, но Олег оттащил его обратно:
– Далеко собрался?
– В чум, успокоить ненцев, – со страхом отвечал Петро.
– Ты никуда не пойдешь, пока я не прикажу, сукин ты сын! – ругался Олег.
Петро оказался в безвыходном положении. Русские обсуждали дальнейшие действия, а он стоял там, будто со связанными руками. Даже если бы он смог дойти до ненцев, то не знал бы, что делать, ведь у него не было никаких аргументов, чтобы успокоить обе стороны.
«А если бы, – рассуждал Петро сам с собой, – …они пришли к pax armata, то есть, к миру, основанному на равновесии оружия с обеих сторон».
– У обеих сторон есть огнестрельное оружие, мы в тупике! – крикнул Петро. – Конфликт между вами будет смертоносным! Мы завязли в войне… в холодной войне, – заключил этнограф, имея в виду арктический климат.
Мужчины молча посмотрели на Петра. Олег что-то прошептал им, кивнул головой, и Петру это показалось похожим на смертный приговор.
«Все, сейчас они меня расстреляют!» – думал бедный этнограф, он уже сбился со счета, в который раз за этот день чувствуя приближение смерти.
Но русские просто отвернулись и пошли прочь, оставив ничего не понимающего Петра одного.
«Неужели они сдались и решили уйти?» – недоверчиво думал он.
– Куда вы? – спросил этнограф, игнорируемый удаляющейся бандой. Он оглянулся на чум и пожал плечами. А когда снова посмотрел в сторону русских, те уже шли к саням, запряженным оленями, на которых они приехали. Петро вздыхает с облегчением, обрадованный, что ситуация разрешилась сама собой, без резни и жертв, если не считать безрассудного Василия, который погиб из-за собственного упрямства. С другой стороны, проблема ненцев не разрешилась, а он не хотел оставлять их на произвол судьбы. Сколько бы он ни искал помощи с континента, или даже из столицы, она бы добралась слишком поздно, а поселение может просто исчезнуть, уничтоженное русскими либо безжалостной природой.