Страница 20 из 290
– Отличная идея отправить их в газовую камеру! – одобрительно замечает Лев.
– Идея была в другом! Я переживал об отце, он исчез, и я думал, что он там! – отчаянно возражает Виктор.
– Понятно, – смущается Лев. – Последний раз, что я его видел, он шел вон туда, – показывает белорус на одну из дверей, которую Тимур открыл выстрелом.
Виктор направляется в зал, где находит свою мать, связанную и с кляпом во рту, и видит отца, попавшего в ловушку и подвешенного за ногу под потолком.
– Витя! Сынок, я уже полчаса тебя зову! Где ты был? – ругается отец.
– Отбивался от агентов, папа, прошу прошения! – отвечает Виктор, развязывая отца, который, скорее всего, повредил ногу от резкого движения. Затем оба освобождают Ирину, мать Виктора и жену Степана, которая, растрогавшись, обнимает их.
– Витя, как я рада тебя видеть! – плачет мама, увидев сына впервые после стольких лет войны, в совсем не мирной ситуации.
– И я очень рад, мама, но нужно поспешить, чтобы спасти Аню и Диму! – говорит солдат.
В это время Тимур и Лев открывают седьмую и восьмую двери. Тимур, войдя в помещение, видит агента в красной маске, обмундированного ножами в ножнах, как маленькими мечами. Противник сразу же мечет два ножа в солдата, скрывающегося за дверью, как за щитом, и бегущего к следующей двери, но быстрый агент настигает его в коридоре, бросая нож, задевающий шею казаха, так что сразу идет кровь. Тимур поднимает нож с пола и мечет обратно в противника, который ловит оружие на лету и бросает обратно, попадая в плечо солдата.
Тимур замечает, что человек в маске хорошо умеет метать ножи, но, судя по тому, что все время держится на расстоянии, не очень хорошо умеет пользоваться ими в драке. Тогда он вытаскивает оружие из плеча и нападает на агента, который бросает нож в лицо казаху, тот уклоняется, но другой нож пронзает его бедро, что мешает бежать.
– Сукин сын! – ругается Тимур. Он выдергивает нож из ноги, хромая, направляется к агенту, который еще пытается метнуть два последних ножа, но солдату, как будто уже привыкшему к маневрам противника, удается уклониться и приблизиться на опасное расстояние.
Агент в красной маске, оставшись без ножей, заносит руки, чтобы вытащить что-то из-за спины: меч! Тимур, насторожившийся при виде агента с новым оружием, падает на пол, снова прибегая к технике «человека-мяча». Таким образом он может быстро добраться до противника, несмотря на раненую ногу. В конце своего маневра, казах резко встает и поднимает над головой скрещенные руки, в каждой из которых по ножу. Его движение совпадает с маневром агента, который резко опускает меч вниз. Их руки пересекаются, но из-за близкого расстояния, лезвие меча не задевает казаха, который раскрывая руки, будто ножницы, глубоко разрезает предплечья агента-меченосца.
– А-а-а!!! – кричит агент. Он выпускает меч из окровавленных рук, порезанных его собственными ножами.
Тимур, не собираясь убивать агента, сильно пинает его в грудь, отталкивая как можно дальше. Солдат направляется к следующей двери, хромая, истекая кровью и надеясь, что больше таких сумасшедших не встретит. Но только открыв дверь, он видит что-то еще более ужасное: огнемет, который мгновенно запускается. Казах кричит, объятый огнем.
– На пол, Тим! Катайся по полу! – кричит Виктор с другой стороны коридора.
Анвар смеется вдалеке, довольный, что его огнемет сработал.
Тимур крутится по полу, отчаянно гася пламя, которое сжигает его заживо, пока наконец не удается потушить его.
– Уф! – вздыхает солдат, который наконец-то может отдышаться. – Ну, хоть раны прижег!
В это время Лев открывает очередную дверь, заходя в пустую камеру. Он осторожно осматривается, убеждаясь, что там никого нет.
– Странно! Неужели изобретательность Исаева на этом исчерпана? – задается вопросом белорус и, не теряя времени, отравляется к следующему помещению.
На другой стороне коридора Серафимовы разделяются: солдат открывает одну дверь, а его родители – другую. Прошло уже две с половиной минуты, а они едва успели проверить десяток помещений.
Степан, открыв дверь, видит мрачный коридор. Они с Ириной осторожно входят. Место выглядит заброшенным, будто уже несколько лет оно служит свалкой. Из глубины слышится девичий стон.
– Аня! – Ирина беспокойно зовет дочь. – Это ты?
– Да, мама! – глухо отвечает та.
Ирина Серафимова бросается на голос дочери.
– Иришка, осторожно! – беспокоится Степан.