Гонки на выживание

Пока она размышляла, держатель успел испариться. Муженек, как ни странно, остался. Красивый. И, судя по тому, с какой страстью опора королевы ему помогает, умный. Даже наверняка больше чем умный. Умеющий убеждать, что не дано его матери. Жаль, что любимый папочка в отъезде и пока не встретился с принцем решившим сменить одну маску на другую. Несчастного, наверное, даже сумасшедшего ребенка поменял на веселого разгильдяя, радостно бросавшегося от одной авантюры к другой и удивленно глядящего на полученные результаты. Словно не знал что получится, просто дергал за кончики ниток, наблюдая, как привязанные к ним люди уморительно подпрыгивают.

Может кто-то в это и поверит, и попытается принцем управлять, заставить его дергать нужные нитки, но только не держатель Нерема, всю свою жизнь превративший в похожий спектакль, и не Ника, которой повезло убедить Нерему принять ее на обучение в его академию. Возможно, держатель прав, она не достаточно умна, но не настолько же. Впрочем, принц переиграл не только ее, держатель тоже не знал, где он проводит свое время, чему его там учат и что печальный мальчишка, безумно боящийся микробов, был придуман, для того, чтобы ему не мешали. Да и выше всех в этой безумной семейке стоит вовсе не Нерема, а считающийся мифическим преступник, решивший взять на себя воспитание всех родственников без исключения.

— Знаешь, Раян попросил меня сказать тебе правду, — задумчиво сказал Александэр, остановившись посреди коридора. — В обмен на то, что он согласится учиться в академии своего папочки. А я не могу допустить, чтобы он отказался. Он наблюдательный и спокойный, ему не хватает только некоторой тренировки, а я бы хотел, чтобы он стал одним из опор. Не тем, кто стоит за троном, а тем, кто стоит на гребне между спорящими сторонами, как Буше.

— Буше опора? — эта новость настолько удивила Нику, что она даже не уточнила какую правду ей собирается рассказать Хас. Да, именно Хас, это имя ему сейчас гораздо больше подходит.

— Ну да. Его мой папа уговорил принять знак, И Ларину тоже. Мама согласилась и ни разу об этом не пожалела, А Нерему назначил дед, как противовес этой спокойной и крепко стоящей на земле парочке. Он тогда уже отдал скипетр маме, но оставил за собой право советовать. Знаешь, дед на самом деле полностью одобрял мамин выбор. Если бы Нерема не успел скоропостижно жениться, наплевав на протесты своего папаши, он, возможно бы, и протестовал. Но Нерема женился, другого подходящего по возрасту, достаточно умного и не родственника на горизонте видно не было. Брак между родственниками дед не признавал, даже между дальними. Тем более с маминой болезнью, появившейся благодаря неудавшемуся перевороту, такой брак был не допустим. Он бы поставил огромный, жирный крест на возможности появления здорового ребенка, даже в случае развития этого ребенка без маминого участия, там и так бы проблем хватало. А мой папа подходил и по возрасту, и по наличию ума, да и о том, чей он сын, дед скорее всего знал. Так что против решения отдать два из трех знаков представителям Желтого Кряжа, он протестовать не собирался, верил, что папе хватит ума принять правильное решение, и в его способность разбираться в людях тоже. Вот и имеем мы в качестве опор шумного Нерему, взявшего на себя труд прятать в своей тени остальных. Очень убедительного, умеющего заставить за собой идти, Буше. И незаметную, с виду глуповатую, любительницу распускать сплетни. Знаешь, до сих пор не могу понять, как папа ее разглядел. Ведь без ее дара вовремя ссорить недовольных королевой советников, глав партий и достойных представителей всех сословий, после смерти деда мама бы долго не удержалась. И Нерема бы не помог. Ее не боялись, никто не сомневался, что второй ребенок ей не светит, а происхождение первого было весьма сомнительным, да и неизлечимая болезнь давала им право требовать отказаться от трона в пользу более достойного. — Хас немного подумал, дерзко улыбнулся и добавил: — Видела бы ты лицо Неремы, когда его собственный братец, в свое время сумевший сдружиться с моим отцом, рассказал ему об остальных владельцах знаков и о том, кто их выбирал. Он с полчаса бегал, думал и в итоге признал, что был не прав, считая супруга королевы просто хорошим пилотом с неразвитым талантом стратега, а отца — самодуром, помешавшимся к концу жизни на почве благотворительности.

Ника тоже улыбнувшись, живо представив обалдевшее лицо держателя, обожавшего всех вгонять в ступор, не без помощи своих гениальных планов, домашних заготовок и импровизаций на заданную тему. Потом вспомнила, с чего начался столь занимательный разговор.

— О чем тебя попросил сознаться Раян?

Улыбка дракона померкла, сменившись задумчивостью и неуверенностью. Он сомневался, что ему стоит сознаваться, словно боялся произнести слова, о которых будет жалеть всю оставшуюся жизнь. Как тот неуверенный мальчишка, оставшийся где-то далеко, предложивший ей самой обустраивать свою жизнь, и не обращать внимания на желания всех остальных. Единственное, за что она была ему очень благодарна.

Ника внимательно посмотрела ему в лицо, попыталась понять, почему не смогла рассмотреть за тем мальчиком, напугавшим ее своим странным взглядом, человека стоявшего перед ней сейчас. Не получилось. Возможно, он просто его перерос, вылез из кокона, встряхнул цветными крылышками и полетел к ярким цветам, даже не подозревая, что раньше был толстой, мохнатой гусеницей, жадно поедавшей зеленые листья.

Хас подошел к стене, прижался к ней спиной, чтобы чувствовать, насколько этот мир материален, что это не сон, и что другой концовки у него не будет.

— Одна сплошная глупость, которую я украшал, достраивал, холил и лелеял. Пока она всей массой не свалилась мне на голову, вышибив остатки мозгов. Вот я и сбежал. Испугался, что найдется кто-то умнее меня, ткнет меня в эти завалы носом и заставит их разгребать. А тут еще ты появилась, так не вовремя. К тому времени как землетрясение в моей голове утихло и я обрел возможность задуматься о своих поступках, было уже поздно. Все вокруг считали меня сумасшедшим, среди друзей водились такие личности, что узнай о них некоторые претенденты на трон, их радости бы не было пределов, меня никто не стал бы защищать. А жена, наслушавшись моих бредовых идей, которые я выдавал исключительно из-за растерянности, пришла совсем не к тем выводам, на которые я рассчитывал, и занялась своей личной жизнью, в окружении офицеров, детей разведкорпуса и прочих сомнительных личностей. Так что мне пришлось продолжить свой бег, на этот раз не только от себя. Если бы я остался, то либо бы убил очередного офицерика, спорившего о том, что холодная леди оттает именно в его объятьях, либо устроил драку со всеми сразу, либо врезался на галане в какую-то скалу, на такой скорости, что и собирать было бы нечего. Вот я и сбежал, слабо представляя что буду делать дальше. Мне очень повезло, я встретил команду «Джанкоя», у них хватило такта не лезть мне в душу и я смог все спокойно обдумать.