Страница 41 из 92
С того времени, когда я видела сладкую парочку последний раз, Борюсик стал еще противней, а Головастик еще толще. Я и приглашать их на днюху отправила Кира. Они не удосужились помыться, хотя на мой взгляд, могли позволить себе ванну не только из шампанского. Сидели они не так чтобы рядом со мной, но запах давно не мытых тел витал повсюду.
- Готовьте посуду, гаврики, - приказал Борюсик. С горлышка старинной бутылки слетело сургучное клеймо, усыпая коричневой крошкой белую скатерть. – А запах ничё так.
Борюсик одолел наконец-то стойко хранившую девственность бутыль, дал понюхать Головастику и вытянул руку на середину стола.
- Ну?
Желающих нашлось. Со всех сторон потянулись бокалы. С некоторым удивлением в числе прочих я заметила и свою протянутую руку. Сидящий справа от меня Кир фыркнул, сидящий слева Даниил промолчал. Ловя стеклом темно-коричневый напиток, я натолкнулась на взгляд Сусанина. У меня внутри похолодело. Вдруг, на короткий миг я решила, что тот станет читать мне мораль. В том плане, что хо-хо не хо-хо в твои шестнадцать без малого?
Но он промолчал. Просто глянул на меня как сэнсей на нерадивого падавана, прищурился и благополучно выпал из поля моего зрения.
- Давай, Алиска, цвети и пахни, - сказал Борюсик и не дожидаясь всеобщего одобрения, плеснул в привычно открытый рот содержимое бокала.
Я выпила залпом, как все. И не почувствовала ничего, кроме горечи в горле. Наверное, чтобы научиться разбирать эту горечь на запчасти, как сделали остальные, нужно было пить ее литрами.
- Ты закусывай, Влада, окосеешь, - услышала я слева.
- Там досталось каждому грамм по пятьдесят, - отмахнулась я, не поворачивая головы.
- Латентная алкоголичка. Я тебя на себе не попру…
- Я попру! – вставили справа.
- Слушайте, угомонитесь. Оба, - сказала я.
- Я к тому, что нам еще выступать. Ты не передумала? – шепнул Даниил, найдя путь к моему уху.
Я не забыла. Надо было выдвигаться ближе к сцене, пока имелось электричество, но я не могла заставить себя подняться. За столом гудело. Гости ели, пили. Когда спиртное отказывалось лезть в горло, они подбадривали себя тостами.
Появившийся как призрак Колюня вручил Алиске старинную икону, обозвав ее чудотворной. Под страстные ахи и охи, подарок занял достойное место на отдельном столе. Чуть позже неуловимая троица в лице Любы-Любаши вывалила к ногам уже слегка шальной императрицы с будущими задатками снайпера шубу из заморской викуньи, чем ввела Алиску в состояние экстаза.
Под вовсе непередаваемые вопли, я наклонилась к Даниилу.
- Ладно, пошли мы переодеваться. Зови всех минут через тридцать.
- Будет сделано, моя госпожа, - он шутливо мне отсалютовал.
Кир поднялся со мной. Кроме запланированного сюрприза, наша доблестная тройка отстрелялась перед героиней сегодняшнего дня презентом – супер-платьем одной из жен бывшего олигарха. Наверное, я точно не знаю. Я уверена лишь в одном – платье убойное, мы с Киром перли его от Константиновского дворца. Мне оно оказалось чуть велико, значит, значит Алиске подойдет в самый раз. Она обещала появиться в нем в конце вечера. Как я теперь понимаю, в императорской короне, да и еще и в шубе, небрежно наброшенной поверх…
Если бы я точно не знала, что Алиска одна из нас, то решила бы, что она шизик, случайно затесавшийся в наши ряды.
На переходе к семейному театру Юсуповых, мини копии Мариинского, нас с Киром встретила тишина, сонно откликающаяся на звук шагов. Я шла мимо картин, мимо скульптур и не могла отделаться от мысли, что они неодобрительно качают нам вслед головами, вертя пальцами у висков.
Позже, когда все, кто хотел и мог заняли места в зрительном зале, занавес открылся. Под оглушительные аплодисменты, конечно. Нет нужды описывать целиком наше незамысловатое выступление. Наверное, золотисто-бархатные стены содрогнулись, когда на сцене возникла я. В брендовом коротком платье, в «боевой» раскраске, на шпильках и в светлом парике, я изображала Алиску. В свою очередь Кир был Сусаниным, а Данька Султаном. Каждый из них старался склонить Алиску в свою веру.
- Что вы плачете здесь, одинокая глупая деточка? – демоном-искусителем под минусовку Вертинского вещал Даниил. – Все вам кажется кончилась ваша и жизнь и судьба.
А хотите я вам расскажу, моя чудо-конфеточка,
Что смогу предложить вам в ответ на заветное «да»!
В роли Султана он был хорош. С моей точки зрения. Ему шел темный парик, амбициозная рубашка цвета утренней зари, расстегнутая до самого не могу на груди и даже золотая цепь. Образ узнавался, вызывал восторг зрителей и не обижал прототип. Я на это надеялась. К тому же, он хорошо пел. Не знаю, какой голос у Султана, но Даниил вытягивал. Это да.
- Что за дети нынче право, никакой на них управы, - манерно, совсем в духе Сусанина под арию царя из «Бременских музыкантов» выводил Кир. Слуха у него не было, он брал громкостью. Впрочем, Сусанина я не так боялась обидеть. Менталитет другой, за нож не схватится. Максимум, унизит словом. А что мне слова? Во мне давно уже завелись другие слова, которые близко не подпускали к себе сородичей.
- Я свое здоровье трачу,
Но на это наплевать им!
- А я не хочу, не хочу по расчету!
А я по любви, по любви хочу!
Свободу, пожалуйста, дайте свободу!