Страница 66 из 84
«Прежде, чем решиться на месть, выройте две могилы.»Конфуций Так комфортно мне ещё никогда не было. Я, словно находясь в лёгких облаках, взлетала всё выше и выше в небо. За горизонт, за ту черту, которая разделяет человеческую жизнь. — Райли! — кто-то звал меня и хотел помешать наслаждению. — Райли, не сдавайся! — уже другой голос тревожно щебетал где-то рядом. — Я чувствую пульс, но очень слабый... где скорая? — и опять голоса или голос, но воздушное одеяло так приятно, так легко, что покидать это место ... — Разряд! — что-то отвратительное опалило грудь и защитное одеяло почему-то стало растворятся. — Ещё разряд! Одеяло и легкость исчезли. Стало очень холодно и больно. Слух, на мгновение, уловил множество голосов, какие-то шорохи и бренчание, глаза не открывались, словно заклеенные скотчем, а в воздухе почувствовался аромат дорогого одеколона... такого знакомого, но антисептики заглушили всю прелесть возвращения в мир живых. Мыльные пузыри изрядно помутнели и уменьшились в размере, солома помялась и вновь наступила темнота. *** Аромат цветов наполнил лёгкие. Казалось, что я нахожусь на поле в окружении любимых растений. Ромашки, васильки и маки, нежные и красивые качают бутонами в знак приветствия. Солнце приятно греет кожу... хотелось раскинуть ноги и руки в стороны, и наслаждаться летним днём. Рядом послышались всхлипы и красочная картинка с солнцем и полевыми цветами в миг испарилась. — Солнышко, вернись к нам! — нежно поглаживая мою руку, глотала слёзы мама. — Доченька! — Ма-а-м-гх-у-у, — попыталась позвать её я, но провода в горле мешали сказать хоть слово. — Она очнулась! — и тут начался такой кавардак, что впору снимать какое-нибудь ток шоу. В палату влетела группа санитаров, врачей, родственников. Все разом начали говорить, охать и ахать, мама опять заплакала, перебивая всю эту какофонию звуков. И в одночасье, под чьё-то громкое «увести всех!» всё смолкло.Горло саднило от вынимаемой трубки и очень хотелось пить. Конечности двигались, но навалившаяся усталость, словно многотонная гора, мешала пошевелиться. — Райли! Райли! Вы меня слышите? — надо мной появилось чьё-то лицо, но разобрать кто это был, не было возможности. Толстая пелена тумана заволокла глаза. — Если слышите, моргните. Я так и сделала. — Рад вас видеть среди живых, детектив, — сказал мужчина. А мужчина ли это был? — Вы вернулись, и во избежании перезагрузки организма, а так же других рецепторов, я ввиду вам немного снотворного... Я моргнула, а он продолжил: — ... поспите, и через пару часов вы сможете... Что далее было сказано «добрым доктором» растаяло, а теплота и спокойствие, приняли меня в объятия. Очередная отключка поглотила израненное тело и разум. *** Слёзы градом лились в безмолвии, а тело содрогалось в судорогах. Обрывки воспоминаний, из разных времён, взрывались вспышками в голове. Всё смешалось в одну кучу... — Солнышко, милая, всё хорошо, всё закончилось, — знакомый до боли голос, ворковал где-то рядом. Теплые руки вытирали пролитые слёзы со щёк. — Райли... — грубый и надорванный мужской голос, встрял в пробуждение. — Мама... папа... — не открывая глаз, прошептала я. — Да, милая, это мы, — тёплые объятия прижали меня к койке, а горячее дыхание опалило лоб. Жаркий поцелуй в щёку завершил всю картину. Проморгавшись, я смогла различить знакомые силуэты, а через ещё пару-тройку морганий, и тех, кто был рядом. Картина не была красочной: уставшее, но улыбающееся лицо матери, а за ней потухшие, сдерживающие слёзы, серьезные глаза отца. — Всё хорошо... воды... Молниеносно во рту очутился маленький кусочек льда, и тут же, в видимости ещё не окрепшего зрения, показалось ещё одно лицо. Доктор Дин собственной персоной. — Детектив, — учтиво кивнув, врач начал осматривать приборы. Что-то где-то выключая или изменяя, а затем взяв в руки планшетник, подошёл в плотную к кровати. — Как самочувствие? — Затрудняюсь ответить, если честно, — посасывая лёд, выговорила я. — Честность всегда в приоритете, — он что-то записал в карту, и продолжил осматривать аппараты. Вскоре действия дошли и до меня, и тут он попросил родителей выйти. Отец молча подчинился, а вот мама упиралась и не хотела уходить, всё время повторяя «я её больше не оставлю». Что-то сказав ей на ухо, ледокол Куин, выволок жену из палаты. Дин сразу же принялся осматривать меня, как только щелкнул дверной замок. Яркий свет больно ударил по глазам, когда доктор проверял их. Далее, откинув одеяло в сторону, мужчина начал пальпировать всё тело, и я громко охнула. Не его касания шокировали меня, а вид своего тела. Это была одна сплошная гематома перевязанная в нескольких местах. В районе торса опять красовался чудо-корсет, закрывая тем самым оставшиеся синяки. Кожа переливалась всеми цветами радуги, и можно было различить степень заживления ран. Где-то они были уже желтоватые, где-то зеленовато-синие, а какие-то ещё бордовые и чёрные. Я напоминала радужного единорога, только рога не хватало, но вспомнив сколько и как часто я получила по голове в плену, то сомнения в том, что рог всё же есть, отпали. Последнее что осмотрел Дин, была ключица. Он аккуратно снял повязку и довольный чем-то, смачно цокнул языком. Вывернув шею я тоже уставилась на то место, где когда-то был отвратительный шрам. Теперь там был еле заметен маленький аккуратный порез.