Страница 55 из 56
Похороны Лукаса прошли без участия Амадео. Во время расследования выяснилось, что Лукас в порыве гнева убил тестя, а затем покончил с собой. Виктория выжила, но неделю пролежала в коме. Тело Сезара обнаружилось на втором этаже семейного особняка Лаэрте, в его кабинете. Он лежал на столе, из шеи торчала дорогая перьевая ручка, которой он обычно подписывал контракты. Что явилось причиной конфликта, следствию установить не удалось, а Виктория отказалась говорить. Дело закрыли за смертью обвиняемого.
Неделю спустя Амадео и Ксавьер встретились в баре. Джо, как обычно, разыгрывал добродушного весельчака, бегая вдоль стойки и прикрикивая на двух чрезмерно разошедшихся спорщиков за столиком в дальнем углу. По телевизору шли новости, в которых обсуждался судебный процесс над Крейгом Беррингтоном, бывшим мэром города.
- Да говорю я тебе, казнят! Точно казнят! – доказывал один, крупный мужчина в ярко-красном жилете. Лицо по цвету почти сравнялось с одеждой – несколько выпитых бокалов пива уже вовсю разгулялись.
- Запрещена у нас смертная казнь! Или ты забыл? – ехидничал в ответ второй, сухощавый мужичок, который тянул только первый бокал. – Запрещена! Сколько еще вдалбливать это в твою пустую башку!
- Это у меня она пустая?!
- А что там есть, кроме нескольких пинт пива? Ты им так уже накачался, что оно скоро у тебя из ушей польется! – не уступал второй.
- А ну тихо! – рявкнул на них Джо, затем, как ни в чем не бывало, повернулся к Амадео и Ксавьеру. – Вам как обычно, господа?
- Как Тео? – спросил Ксавьер, принимая стакан у Джо. – Оправился от шока?
- Уже давно, – улыбнулся Амадео. – Я боялся, что его будут мучить кошмары, но он спит очень крепко.
- Он теперь в безопасности. Больше нечего бояться, – Ксавьер сделал глоток. – Но было несусветной глупостью с твоей стороны соваться к Лукасу в одиночку.
- Прости, – покачал головой Амадео. – Иначе я не мог. Знал, что Лукас может выкинуть любую мерзость, поэтому и не взял никого с собой.
- Сожалеешь о его смерти?
Амадео надолго замолчал, глядя в стакан с виски. Ксавьер уже решил, что тот не ответит, но тут друг заговорил:
- Жизнь Тео мне дороже Лукаса, – голос странно сел, будто принц все еще не оправился от болезни. – Я не хочу, чтобы мой сын все время боялся, что его похитят и сделают с ним что-то, только чтобы досадить мне. Уверен, ты тоже не хотел бы такого для дорогого тебе человека, – он на мгновение взглянул на Ксавьера, но тут же снова опустил голову. – Лукас не остановился бы, я слишком хорошо его знаю. В следующий раз все могло бы закончиться намного хуже, – он выпрямился, залпом опрокинул в себя виски и поморщился. – Я в порядке. Спасибо, Ксавьер.
- Если так, то окажи мне услугу, – усмехнулся тот. – Убери это печальное выражение с лица. Оно тебе не идет.
Джо с любопытством прислушивался к разговору, не обращая внимания на снова начавших спорить приятелей за столиком. Полотенце в руках так и мелькало, он тщательно скрывал свою заинтересованность, тем не менее выставляя ее напоказ. Амадео знал, что это старый испытанный прием – посетители не выдерживали такого плохо скрываемого любопытства и выкладывали о себе все.
- Вы что-то хотите спросить, Джо? – улыбнулся он.
- О, вовсе нет. Просто вы мне кое о ком напомнили, – Джо наполнил стаканы по новой и пододвинул их к Ксавьеру и Амадео. – Давеча был тут один тип. Недавно потерял отца, так на него смотреть было страшно. Вот уж действительно бедняга. Говорит, поругался с ним незадолго до его смерти, но так и не успел извиниться. Теперь всю оставшуюся жизнь его будет грызть чувство вины, но так уж устроен мир. Никто не думает о последствиях. Никто.
Джо назидательно поднял вверх указательный палец. Ксавьер и Амадео молчали, ожидая продолжения. Джо понял, что подробностей от них не дождется. Пришлось рассказывать дальше в надежде, что они поделятся своей историей в обмен на его.
- Думал, он напьется вдрызг, но нет, всего пару бокалов пива. Рядом с ним ошивался какой-то человек, так тот вообще ничего кроме минералки не заказал. Трезвенник, – бармен пожал плечами. – Хотя когда у тебя на руках великовозрастный ребенок, который постоянно хнычет: «Мне плохо, у меня болит голова, нет, теперь не болит, я сказал, живот, ты совсем обо мне не заботишься!», пить поневоле разучишься.
Амадео едва не расплескал виски, стакан с которым почти донес до рта.
- Прости, Джо, что ты сказал?
Ксавьер же молча смотрел на бармена. Тот поежился под стальным взглядом, мгновенно пожалев, что вообще завел этот разговор.
- Говорю же, нянька при нем была. Мужчина лет тридцати-тридцати пяти, лицо такое… с изящными чертами, и акцент нездешний.
Амадео переглянулся с Ксавьером.
- А этого опекуна, случаем, не Жан зовут?
- Вот! Точно! Он только его и звал без конца: Жа-а-ан, мне плохо, Жа-а-ан, я хочу конфетку, Жа-а-ан…
Амадео прислонил стакан к виску и шепнул:
- Подумать только… И когда это было, Джо?
- Несколько недель назад. Я его и запомнил как раз из-за его нянюшки. Ну и из-за истории, конечно. Очень печальная.
- А он не сказал, как умер его отец? – спросил Ксавьер, закуривая.
Бармен на мгновение задумался.
- Сказал, конечно. Но с чего мне вам об этом говорить, ребята?
Ксавьер выудил из бумажника купюру и подтолкнул ее к бармену.
- Это развяжет твой язык?
Джо обиженно хмыкнул:
- Вы меня за взяточника принимаете, что ли? – банкнота тут же исчезла в кармане черных джинсов. – Конечно, он все рассказал, каким бы я барменом был, если бы не умел слушать? Его отца убили. Из-за бизнеса, кажется. Какой-то бандюган пришел и застрелил его прямо в рабочем кабинете. Сын предчувствовал, что этим может закончиться, даже предостерегал его, но тот не послушал. Они сильно поссорились на этой почве. И в следующий раз встретились только в похоронном бюро. Ну разве справедливо?
Ксавьер молча осушил стакан с виски. Амадео сделал то же самое.
За окном уже стемнело, огромное здание компании «Алькарас» было погружено во тьму – рабочий день закончился три часа назад. Секретарша покинула свой пост немногим позже – новый начальник настоял, чтобы она отправлялась домой и хорошенько отдохнула – в скором времени предвиделось много работы. Она не возражала – если начнется настоящая горячка, о выходных можно будет забыть на неопределенный срок. Впрочем, сверхурочные прилично оплачивались, так что пожаловаться было не на что.
Только в кабинете Валентайна Алькараса горел свет.
Сеймур сидел за столом бывшего босса и рассматривал фотографию, выуженную из бумажника. Отец улыбался в совершенно не свойственной ему манере – в глазах светилось настоящее счастье. Таким он становился только рядом с любимым сыном. На людях же всегда играл в неприступную скалу, которой боялись и большие лайнеры и мелкие рыбацкие суденышки, многие из которых разбились в попытке выйти в большое море бизнеса. До сих пор его имя внушало уважение и благоговейный страх.
До сих пор. Хотя после его смерти прошло уже больше месяца.
- Прости меня, – тихо произнес Сеймур, сжимая в пальцах фотографию. Отец улыбался, глядя на него. – Прости, что я такой ужасный сын.
В дверь кабинета постучали.
- Простите, господин, – охранник вытянулся во весь рост, едва не прикладывая руку к несуществующей фуражке. – К вам посетители.
- Так поздно? – Сеймур спрятал фотографию обратно в бумажник и выпрямился в кресле. – Кто?
- Господин Санторо и господин Солитарио.
Сеймур тут же вернул на лицо благодушную улыбку. Уж этим ребятам он не мог отказать. Благодаря им чудовище, пытавшееся захватить город, принадлежавший его отцу, будет гнить в тюрьме до скончания веков.