Страница 49 из 56
Часть 8. Цена счастья
Невнятное гудение голосов, пробивающееся будто сквозь толстый слой ваты, вывело Амадео из забытья. Лоб взорвался болью, и он зажмурился крепче, не в силах открыть глаза. Голова полыхала в адском пламени, любая попытка сообразить, где он и что с ним, отзывалась резкой болью. Тошнота подступала, и он сглотнул в попытке справиться с ней. В пересохшем горле что-то щелкнуло.
- Кажется, приходит в себя, – женский голос. Незнакомый.
- Амадео, – низкий, бархатный голос Ксавьера. – Амадео, ты меня слышишь?
- Да, – прохрипел он, открывая глаза. Это почему-то оказалось невероятно трудно – свет люминесцентных ламп тут же заставил зажмуриться. – Где я?
- В больнице. Ты попал в аварию. Помнишь?
Перед мысленным взором возник столб, летящий навстречу. Скрежет сминаемого металла, Амадео бросило вперед. Наверняка ударился о руль или лобовое стекло. Но куда он так мчался? Кого преследовал?
Не обращая внимания на прострелившую голову боль и накатившую тошноту, Амадео сел и схватил Ксавьера за рукав.
- Тео! Что с ним? Его нашли? Скажи мне, что он в порядке, Ксавьер! Пожалуйста!
Друг накрыл его руку своей и успокаивающе сжал.
- Его ищут. Я поднял всех, кого смог, Тео скоро найдут.
Это отнюдь не успокоило Амадео. Он сделал попытку слезть с кровати, но Ксавьер мягко толкнул его обратно.
- Лежи. У тебя сотрясение, вставать нельзя.
- Я не собираюсь отлеживаться здесь, пока мой сын…
- Я сказал, что его ищут. А ты ничем не поможешь, если упадешь в обморок посреди улицы.
Амадео стиснул стреляющую болью голову руками. Тео похитили у него на глазах, и он ничего не смог сделать. Не смог защитить собственного ребенка. Как он мог думать, что все закончилось с арестом Беррингтона и Скендера? Как мог забыть еще об одном человеке, который целью жизни выбрал растоптать его?
- Это я виноват. Если с Тео что-то случится…
- Успокойся, – оборвал его друг. – Никто не мог предположить, что дойдет до такого. И уж тем более твоей вины в этом нет, Амадео.
- Мы разозлили Скендера, разозлили Беррингтона, убрав почти всех его людей, и в конце концов разозлили Лукаса настолько, что он похитил моего сына! И ты после всего говоришь, что я ни в чем не виноват?! – Амадео сорвался на крик. Голова нещадно стреляла болью, но он не мог успокоиться. – Дай мне встать. Где мой пистолет?
- И что ты сделаешь? Расстреляешь всю обойму в стену палаты? – голос Ксавьера оставался спокойным. – Если тебе от этого полегчает, не возражаю. Но не поможет. Поэтому прекрати кричать.
Амадео снова сжал голову руками, на этот раз сильнее. Ксавьер прав. Это не поможет. Но что теперь делать? Тео забрал Лукас, сомнений не было, Амадео узнал его машину. Но зачем? Что он может потребовать?
В голове все плыло, ни одну мысль не удавалось додумать до конца. Из горла вырвался тихий беспомощный стон.
Теплая ладонь осторожно легла на разбитый лоб.
- Поспи немного, принц. Понимаю, сейчас тебе не до сна, но это нужно. Обещаю, что сделаю все, чтобы найти Тео.
- Я не смогу уснуть, – прошептал Амадео. – Не смогу, пока не узнаю, что с ним.
- Лукас его не тронет. Насчет этого волноваться не следует, я почти уверен, что ему приказал это сделать Беррингтон. Если он хочет что-то потребовать за его свободу, то в его интересах, чтобы с головы мальчика не упал ни единый волос.
Тихий, мягкий голос убаюкивал. Боль же отсекала все мысли, не позволяя сосредоточиться на чем-нибудь помимо нее.
Ксавьер еще несколько минут сидел у постели, пока дыхание друга не стало ровным. Он действительно уснул, несмотря на заверения, что не сможет, но Ксавьер и думать не хотел, каких усилий принцу стоило немного расслабиться.
- Йохан, – сказал он, выходя из палаты. – Ни на шаг не отходи от двери. Если принцу захочется прогуляться, сначала сообщи об этом мне, а потом стой насмерть, чтобы он не переступил порог. Сейчас он как никогда способен на необдуманные поступки.
- Слушаюсь, господин Санторо. – Йохан бросил обеспокоенный взгляд на дверь. – Как он?
- А как бы ты себя чувствовал, на полном ходу вписавшись в столб? – Ксавьер достал пачку сигарет, повертел в руках и сунул обратно в карман. – Следи, чтобы он не натворил глупостей. Я надеюсь вернуться до того, как он проснется.
- Куда вы?
Раньше Ксавьер не преминул бы указать телохранителю на его место, но сейчас лишь устало потер глаза. Он не спал уже вторые сутки.
- На аудиенцию к мэру.
Беррингтон никак не мог успокоиться.
В камере предварительного заключения он уже изучил каждый уголок, прохаживаясь туда и обратно – разгуляться было особо негде. Никто не рявкал на него, чтобы он перестал мельтешить – статус, хоть и бывший, позволил ему заполучить одиночную камеру.
Иногда из горла вырывался истерический смешок. Как же его обдурили! Солитарио и Санторо водили его за нос все это время, а он даже не догадывался! И не только он, Скендер, этот чертов параноик, был на сто процентов уверен, что вскоре их уничтожат, и в результате?
Он в тюрьме. А Скендер куковал в одиночке как особо опасный псих, ожидая приговора и депортации. Не следовало связываться с этим неадекватным бандитом, застрявшим в мире рэкета и уличных перестрелок. Да, когда-то и Беррингтон вел свои дела жестко, но это давно прошло. Что сподвигло его довериться этому больному на голову человеку? Ностальгия по старым временам?
Курт Сеймур тоже участвовал в сговоре, причем обставил все так, что и комар носу не подточил. Не зря Беррингтона грызли сомнения, но у этого дельца нашелся убойный контраргумент – его чертов папашка! Теперь-то Беррингтон понимал, что его крупно поимели, но тогда он словно забыл обо всем, кроме информации, которую должен был получить за небольшую услугу. Отключил логику и здравый смысл и в результате попался на крючок с резиновым червяком, как глупая рыба.
Он уже встречался со своим адвокатом, но шансы что-то выгадать были близки к нулю. Да он, собственно, и не надеялся, сам прекрасно понимая, что влип по самые уши. Как объяснил адвокат, повторное обвинение грозит куда большим сроком, чем первое. Не исключен вариант и пожизненного заключения.
- По крайней мере, смертная казнь у нас запрещена, – со слащавой улыбочкой говорил пухлый мужчина средних лет. Очки в тонкой оправе сидели на носу, как приклеенные, и Беррингтон ловил себя на мысли, что ему неймется разбить их ударом кулака. – Можно попытаться скостить срок, но, сами понимаете, будет трудно убедить…
- Пошел вон.
Ярко-синие глаза растерянно заморгали за круглыми стеклами.
- Прошу прощения?
- Пошел вон! – заорал Беррингтон, швырнув в адвоката пластиковый стаканчик с водой – более тяжелых предметов под рукой не оказалось.
Бесполезный, совершенно бесполезный тип. Нужно будет найти другого, кто более радеет за своего клиента. Только есть ли в этом смысл? Учитывая общественный резонанс, никто и не возьмется защищать заведомо проигравшего клиента.
Дверь камеры открылась.
- Беррингтон, – отрывисто произнес полицейский. Какой фамильярный тон. Стоило потерять пост, как каждая мышь считает своим долгом пнуть его под зад. – На выход.
Он замер, не веря ушам. На мгновение – но только на мгновение – мелькнула безумная мысль, что его выпускают, но он тут же одернул себя. Выпускают? Не смешите мои тапочки. Если и выпустят, то только для того, чтобы его линчевала на улице безумная толпа.
Его привели в комнату для допросов. Безликая белая комната, в которой кроме кулера с водой и стола с двумя стульями ничего не было. Один из стульев был занят – на нем восседал Ксавьер Санторо.
Беррингтон почувствовал, как сердце на мгновение остановилось, затем понеслось вскачь куда быстрее, чем ему было положено. И снова безумная мысль: партнер решил внести за него залог, и скоро он окажется на свободе. Но первые слова, прозвучавшие из уст бизнесмена, окончательно раздробили крохотную надежду в стеклянную пыль.