Синестезия

Гитарный скрежет, пробирающий до мозга костей адреналин от музыки, натянувшиеся мышцы на руках - все это окружало меня повсюду, как будто я находилась внутри сумасшедшей карусели. С колонок слетали дикие риффы, мигом приводящие в чувство восторга. Каждый из нас старался, выкладывался на всю. Музыка была непросто хороша - она заволакивала, врезалась в мозг, подобно уколам морфия. Она расслабляла и бодрила одновременно. Все, что сочинял Витя, было таким - дотрагивающимся до самого сердца, но первая песня - это нечто. Самая эмоциональная, что я когда-либо слышала. И я играла ее, поскольку мой барабанный ритм вносил яркость и в без того пеструю окраску мелодии. Аккуратные, механические и слаженные действия обоих рук. Да, я умела это делать.

Дамир не хватался двумя руками за микрофон, словно утопающий за канат. Он стоял ко мне спиной, с гордой осанкой, слышно было, как он касается губами микрофона. Несмотря на зажигательную песню, он был очень спокоен, но в то же время играл с публикой жестами, взглядами, голосом. В этих брюках он казался еще худее. Он пел, топая правой ногой в такт ударным ритмам. То нежный и приятный, то по-настоящему жгучий, хриплый тембр. В тех спокойных куплетах он пел: «Крики и выстрелы здесь... Разгораюсь я весь... Но ты не сможешь сбить с меня спесь». В припевах его ласкающие слух вокальные ноты переходили в почти кричащие строки: «Голоса... В моей голове... Только о тебе», и я чувствовала, как половина зала непроизвольно вздрагивала при этих звуках.

Водоворот ощущений, как будто все изнутри тебя выкручивали, гром в ушах и мощная вибрация от усилителей оставили прочный след в воздухе и атмосфере бара. Еще долго над потолком витало эхо. Я не могла до конца перевести дух, и боялась поднять глаза и посмотреть в зал. И это была только первая песня. Да и колонки не были включены на полную мощность. Но и этого оказалось достаточно. Первое впечатление, которое мы произвели, было просто великолепным.

Все было так ярко и громко, что надолго запомнилось мне. Я поняла, как это здорово - творить музыку. Это было что-то незабываемое, растянутое удовольствие длительностью в полчаса, которое, казалось, пролетело за минуту. Хоть голова моя лопалась от этих страшных звуков, в груди бушевала торжествующая смесь наслаждения и драйва. Что-то подобное я испытывала, когда ехала на мотоцикле, только в несколько раз лучше. Там я была спокойна - здесь каждая клеточка моего тела была в возбуждении и внимала всем звукам на сцене. Удовольствие, ни с чем несравнимое.

Мы отыграли еще несколько песен, которые не могли повторить тех эмоций, вызванных первой, но они были тоже на высоте. Самым среди нас спокойным был, наверное, Мика. Его бас-гитара издавала приятные щекочущие звуки. И он хотя бы не носился по сцене. Зато Витя, а что еще от него ожидать, постоянно подпрыгивал. Два идиота, Дамир и Витя, несмотря на взаимное шипение, нашли друг друга. Пару раз Дамир оборачивался, созерцая витины хождения по сцене, и восторженно улыбался.

Все выступление для меня прошло, как в тумане. Вставая, я мельком заметила, как расчувствовавшийся Витя махает всем ручкой и кланяется, но у меня уже не было сил на это. Дамир обводит непринужденно взглядом толпу, будто ничего сейчас не произошло. Будто он не знает, каким голосом обладает. Просто милый паренек в черной рубашке, заправленной в брюки. Словно он собрался на какое-то важное мероприятие, а не петь в рок-группе. А я только знала, что должна добраться до второго этажа, сесть на диван и перевести дух. Все, что мне было нужно. Ноги подкашивались, и меня шатало, но в целом, даже после такого оглушительной музыки и работы рук, это было неплохо.

Я уже было дошла до спасительного диванчика, как на меня сзади набросился Витя, забыв о деланном спокойствии. Он был взбудоражен и счастлив. Он не так устал, как я, поэтому его энергии хватило не только на то, чтобы стиснуть меня в крепких объятиях, но и на парочку прыжков на месте да вокруг меня.

- Это было здорово, чудесно, великолепно! - вещал Виктор, в очередной раз повиснув на мне. Чувства били из него фонтаном, в то время как я растеряла их все еще на сцене. Оказывается, я не такая уж и выносливая. Каких-то полчаса - и еле ноги волочу.

Я по-братски (хм, по-сестрински) похлопала его по спине.

- Ну-ну, молодец, - сказала я.

Он улыбнулся мне краем рта и вытер мокрое лицо полотенцем, которое ему протянул Мика, появившийся рядом словно из неоткуда. В следующую секунду мне пожимал руку Дамир, не проявляющий особого восторга. Я взяла его широкую ладонь и подняла на него взгляд. Улыбка сдержанная, но обычно его глаза выдавали Дамира. Он был удивлен и рад тому, что происходило несколько минут назад. Ему нравилось это. Держу пари, что после таких истошных воплей, какие он производил на шоу, его связки разрывались. Но оно, конечно, стоило того.

Почти сразу в комнату вошел Славик, до этого скромно стоявший вдали от сцены, ибо он участия «во всей этой вакханалии», как он назвал это, не принимал. Но он решил прийти сюда, и это уже многое значило, хотя особой обиды на то, что мы восхваляли Дамира, Славик не чувствовал. Он понимал, что это все не для него. Рядом с ним был дедушка, радостный пуще прежнего, хотя как Витя и не прыгал. Дед ласково потрепал крестника и по голове, поцеловал меня и брата в лоб.

- Все оказалось даже лучше, чем я мог предположить, - выдохнул он, сжав плечо Мики, - Вы показали себя со всех сторон. Сегодня в зале присутствовали несколько людей, так или иначе связанных с музыкой, и я успел услышать, как вас нахваливали. Один, единственный, с кем мне удалось связаться в Ленинграде, сказал, что вы - лучшие из всех начинающих групп, которые он видел когда-либо. Все оценили уровень вашего профессионализма. И очень, очень красивая музыка. Просто слов не нахожу.