Синестезия

- На. Покури.

- Ты с ума сошел?

- Держи, - настойчиво произнес он, и я взяла дымящуюся сигарету, - Зажми двумя пальцами. Вот так. Теперь втяни ее вот отсюда.

Я вдохнула горький дым и закашляла.

- Фу, что это за дрянь? - я сморщила лицо, отплевываясь, - Господи, она как яд!

- Наверное, они для тебя слишком тяжелые, - он пожал плечами, и я вернула ему сигарету, - Тебе для начала надо что-то полегче.

- Я не собираюсь начинать курить.

- В таких случаях, как этот, сигареты просто необходимы. Они лучше любого лекарства, - он с наслаждением затянулся, - В твоей жизни столько всего происходит, что я не понимаю, почему ты до сих пор не куришь. Это разрушает организм, но дает приятные ощущения, выводит из тебя все думки.

- Ну кури, кури, - сказала я, - Я пас.

Он усмехнулся.

- Домой поедем вместе? - спросил Дамир.

Я кивнула.

- На автобусе?

Я кивнула.

- Я тебя провожу до дома?

Снова кивок. Тут Дамир бросил сигарету на землю, докурив ее только до половины.

- Не будем терять время. Ты устала.

- Ты не представляешь как, - я взяла его под руку, и мы направились к остановке.

Поездка на рейсовом автобусе по всему городу длилась недолго, учитывая, что мы заняли удобные места в конце салона, я пялилась в окно, а его рука покоилась на моих плечах. Теплый автобус был полупустой. Мне даже было жаль покидать его, когда мы приехали на нужную остановку. У самых ворот моего дома Дамир хотел попрощаться, но я не отпустила его.

- Пойдем ко мне, - сказала я, протягивая ему ладонь.

- Что? - он смущенно улыбнулся.

- Идем. Побудь немного со мной.

- Тебе нужна компания?

- В данный момент очень.

- Я и прошлую ночь у тебя провел.

- Не хочешь провести еще одну?

Дамир без лишних слов последовал за мной. Я вошла в тепло гостиной с небывалым удовольствием. Его пальцы нежно обхватывали и грели мою руку. Чего еще я могу желать?

Но две фигуры у кресла вызвали у меня ступор. Мы остановились, недоуменно смотря на них. Витя сидел в кресле, подперев рукой щеку. Он был бледен и напуган. Рядом Мика мял обшивку спинки кресла. Его мокрые глаза блуждали по стенам.

- Что случилось? - спросила я.

Витя поднял на меня невидящий взгляд. Губы его задрожали, он пытался что-то сказать, но только беззвучно шевелил ртом. Поняв это, он отказался от этой затеи и тяжело вздохнул, уронив голову на руки. Я перевела взор на Мику.

- Я не думаю, что ты... что ты... - он шмыгнул носом, - Что тебе нужно это видеть... Но ты захочешь. Он... он... Нет.

- Что случилось, Мика? - повторила я, но уже со страхом в голосе.

Он не ответил. И тогда мне пришлось пойти и посмотреть самой.

Мы с отцом одинаково относились к друг другу со злостью. Я ненавидела его и любила. Все дело было только в недопонимании и нежелании двух вспыльчивых и упрямых родственников идти на компромисс. Это делало нас врагами, усугубляло наши сложные отношения с каждым днем все больше и больше, разрушало их. Столько всего было не сказано, не выяснено, не решено... А ведь стоило только задуматься об этом, хотя на миг, и тогда в отдалении замелькал бы возможный выход из положения. Только подумать, что все это могло бы быть иначе, попытаться найти и восстановить то, что все еще тлело у каждого из нас в груди...

Горло рвало на части… Горькая ненависть к самой себе и ко всем вокруг, сжигала меня изнутри дотла. Я кричала, рыдала, швыряла вещи, которые только попадались мне под руку. Осколок разбитой вазы ранил мне запястье, но я как будто вся онемела, не чувствуя ничего, кроме раздирающей сердечной боли. От меня словно оторвали кусок, часть меня вдруг внезапно исчезла. Я хотела бежать и бежать, не останавливаться, я хотела, Боже мой, отрезать себе руку, чтобы только заглушить то, что я чувствовала. Красный тлен застилал мне глаза, руки дрожали, тело билось в истерике, а разум отказывался работать. Я только могла бездумно метаться по комнате, не в силах ничего поделать. Оно горит, оно съедает меня изнутри, как адский пламень. Это не слезы – это яд, который льется реками по моим щекам, обжигая. Это не я. Так не может быть. Это все ненастоящее, нет. Это просто ночной кошмар.

Но холодное безжизненное лицо покойника возвратило меня к жестокой действительности. Упав на колени у изголовья кровати, я захлебнулась в слезах и разрушительной боли.

Я возненавидела себя до последней части. Возненавидела так сильно, что хотелось лечь и умереть на месте. Я не успела сказать ему, что чувствовала на самом деле, я не успела признаться ему, как мне надоело, что мы не можем никак пойти на встречу друг другу... Я не успела попытаться этого сделать... Я не успела просто подумать, что, быть может, между нами все же была любовь... Она могла быть хрупкой и неуверенной, но это была именно она... До меня так и не дошла эта мысль.