Синестезия

Отец был строго воспитан и не терпел любых высказываний в адрес своего происхождения. Полная противоположность тому, кем он мог бы быть, если бы остался в семье. Он был словно образцом для подражания, человеком, который много добился. Сейчас папа занимает должность заместителя главы администрации.

Когда от нас с братом ушла мама, за наше воспитание взялся дед, и делал он это, как умел. Он дал нам свою любовь взамен родительской. В то время как отец мог читать нотации и ругать нас, дед заставлял нас поверить в себя и заботился.

Отец на пару с дедом заработали хорошее состояние, и вложений дедушки было больше. У нас был большой дом почти в центре города. Он был старинный, с мощным фасадом и небольшим цветущим садом. В доме было целых три этажа с лоджиями и простенькими балконами. Ворота — кованые, с плетением листочков и роз на черных прутьях.

Я оставила мотоцикл перед воротами и вынула ключи зажигания. Поднявшись по каменным отполированным ступенькам, я открыла тяжелые деревянные двери и сразу же оказалась в гостиной. Она была огромной, в несколько раз больше кухни. Единственным источником света в это утро был лишь камин. Особенно примечательной в главном помещении нашего дома была антикварная мебель и немного. На резном столике возле кресел лежало несколько старых книг, а на стенах висели картины в потертых рамах — в основном это были лесные пейзажи. Два кресла с высокими спинками были повернуты к камину, а между ними расположился мягкий диванчик в шершавом чехле бордового цвета. Над камином висело широкое зеркало в изящной деревянной раме, украшенной тонкой резьбой. На полках возле камина стояли фарфоровые вазы, фигурки зверей, подсвечники без свечей и прочие бесполезные украшения. С левой стороны находилась широкая лестница, ведущая на второй и третий этаж, а справа — небольшой коридорчик, ведущий на кухню.

Я сняла куртку, прошла мимо большого шкафа, что стоял у входных дверей. Только после того, как я кинула куртку на спинку дивана, я заметила перед камином знакомую фигуру. И застыла на одно мгновение. Трудно было привыкнуть к тому, что теперь я могла видеть своих близких каждый день.

Всего неделя прошла с того, как я вылетела из школы. К стыду своему говорю, что я даже была рада этому факту. Никакого режима, уроков, нахождения вдали от любимого дома, стервозных соседок по комнате, ущемления достоинства и гонений со стороны учителей… Свобода. Больше не будет домашних заданий и ежедневных занятий в классе. Но вместо этого — добро пожаловать во взрослую жизнь.

Я училась в школе-интернате в Санкт-Петербурге, не так давно бывшем Ленинградом. Я ненавидела интернат, считала его тюрьмой. Я могла бы и спокойно доучиться до конца одиннадцатого класса с этим запущенным образованием, какое у меня было, потому что я принципиально не желала учиться. И тут я вылетела за три месяца до выпускного. Возмущению отца не было предела, а он всегда злился долго, масштабно и с огромными последствиями. Гнев папы — это страшно, а когда меня исключают из самого дорогого интерната Санкт-Петербурга…

Конечно, был огромный скандал. Я испортила репутацию своей семьи, «задушила», как кричал отец, ручками свое будущее, расстроила его и так далее. А отчислили меня за банальную драку. Я и до этого не обладала терпимостью, и меня часто предупреждали, что еще один раз будет последним. Но в тот злополучный день я наплевала на предупреждения, и вот, я здесь, выгнанная с позором обратно в родной город.

Отец был в ярости. Он бы поднял на меня руку, если бы смог. Он рвал и метал, говорил, что посадит меня под домашний арест или отправит в другой интернат, еще дальше от дома. Но он этого не сделал. Он уже устал мириться со мной и стал искать альтернативные варианты.

Он заставил меня искать работу. Или иди заново одиннадцатый класс, или работай, а не сиди у папочки на шее. Дед, добрая душа, предложил мне работать на него. Меня то, чем он занимается, никак не смущало, но отец под страхом смертной казни запретил мне соглашаться на предложения деда. Поэтому, мне пришлось искать работу самой. Меня устроила бы и работа официанткой, лишь бы папа отвязался. Я сначала стала искать себе работу, так или иначе связанную с моими талантами, но их было очень мало. И, соответственно, ничего я не нашла. Я занималась раньше боксом, умела играть на барабанах, а еще неплохо рисую. Вот и весь список. С таким набором способностей и с отсутствием среднего образования я вряд ли найду себе хорошую работу.

В гостиной был дедушка. Я его очень любила. Звали его Данко Ибрагимович. Он был невысоким, крепким, темноволосым мужчиной. В свои шестьдесят он выглядел отлично. Все дело было, наверное, в отсутствии тяжелой работы и упорном нутреннем противостоянии старости.

Данко выглядел так, словно только что вернулся со своей работы. Хотя это даже работой нельзя назвать. У моего дедушки был собственный полулегальный бизнес. Он скупал и продавал антиквариат, ювелирные изделия и раритетное оружие. Естественно, товар шел из-за границы, уж не знаю, действительно ли все там было антиквариатом. Эти вещички очень любят богатые дядьки в Петербурге, поэтому Данко открыл целую кладезь. И не сказать, что это стоило ему огромных усилий. Большая часть нашего семейного состояния была добыта именно этим делом, так как мучения моего отца в городской администрации оплачивались довольно средне. Данко все сходило с рук, он был авторитетом в своих кругах и известным человеком, и я не стыдилась его занятия. Это было необычно, когда твой дедушка является преуспевающей фигурой в криминальном мире. Особенно, в таком маленьком странном городке.