Страница 102 из 132
Что за человек отец Ромы? Вдруг его люди завезут меня в темный лес, пристрелят по-тихому и там же закопают. Ведь именно я создаю проблемы его сыну.
Интересно, а Мартина они тогда тоже уложат на лопатки чередой выстрелов и похоронят рядом? Сможет ли он исцелиться после десятка пуль, выкопать себя, а потом меня?
Какие только мысли не лезли в голову. Объяснил бы хоть что-то этот двухметровый истукан, я бы не тряслась рядом с ним зайцем. Но он, гад толстокожий, привел меня на подземную стоянку к джипу, и в тот момент, когда я собралась снова задать вопрос, кто-то сзади прижал к лицу салфетку, пропитанную хлороформом.
Я дернулась в попытке вырваться, но тело предало меня, сопротивляться не нашлось сил — они враз испарились после двух вдохов. Чьи-то сильные руки, в которых я обмякла, затащили меня на задние сидения джипа. А дальше густой туман быстро застелил собой мир.
Словно последний луч солнца перед закатом, мелькнула и исчезла последняя мысль: «Проснуться бы в объятьях Ромы…»
Очнулась я с потрескивающей головной болью. Зарыться бы поглубже под одеяло и снова уплыть в сон. Но где я? Есть ли кто-то рядом? Новые и новые вопросы рождались в голове, требуя скорее найти на них ответы. Пусть кровать была теплой и уютной и покидать ее совершенно не хотелось, я сбросила одеяло и решительно села, морщась от прилива боли в виски.
— Скоро пройдет.
Стальной голос принадлежал мужчине, который забрал меня из ресторана. То есть роботу-бугаю в шикарном костюме, восседающему в кожаном кресле с книгой в руках.
От вида непроницаемого лица во мне вмиг вскипела злость. Я спрыгнула с кровати и сложила руки на груди.
— По-вашему, это нормально? Вы всегда привозите людей к своему боссу в бессознательном состоянии? Что за отвратительный способ!
Мужчина и бровью не повел. Лишь поднял руку в успокаивающем жесте и поднес к уху смартфон.
— Михаил Юрьевич, она уже проснулась. Когда прикажете ее привести?.. Понял. — А потом обратился ко мне. — У вас есть время выпить воды и перекусить. — Он указал на прикроватный столик, на котором теснились стеклянный кувшин, стакан и тарелка, полная фруктов.
— Я не голодна. Где Рома?
В ответ молчание. До чего же он несносный! Уткнулся взглядом в книгу и делает вид, что меня здесь нет. Я несколько раз повторила вопрос, добавляя в конце «пожалуйста», «ну скажите, вам разве сложно?», «если не знаете, так и ответьте!», но он лишь вновь посоветовал мне перекусить и выпить воды.
Забравшись обратно на постель, я поставила на колени тарелку с фруктами и принялась медленно отщипывать по виноградинке, рассматривая фотообои, которые укрыли стену напротив. Она казалась переходом в другой город, с узкими улочками, буйными красками цветов, свисающими с кованных балкончиков. Взять бы Рому за руку и прыгнуть прямо в эту стену и перенестись за тысячи километров отсюда, где нет ни мерзавца-Мартина, ни тирана-Михаила Юрьевича, ни его громилы-помощника.
Не успела я вдоволь наесться виноградом (аппетит таки проснулся), как мужчина приказал подниматься и следовать за ним.
За дверью комнаты потянулся коридор с множеством таких же деревянных дверей. Со стен лился приглушенный свет из вычурных светильников, стилизованных под канделябры. Отчего складывалось впечатление, что мы шли по коридору средневекового замка. Нам даже по дороге попались две горничные! С ума сойти, это ж каких размеров дом у отца Ромы?
Ему хоть сказали, что меня притащили, или так же держат в неведении? Что-то начинаю сомневаться в том, что встреча с отцом поможет мне вновь сойтись с ним.
Сопровождающий остановился перед дверью, позолота на которой отличала ее от соседних. Сердце подскочило и заметалось в груди. Я потерла вспотевшие ладони, собираясь с духом. Не так страшно было бы перепрыгнуть через огромный костер, чем переступить порог кабинета Михаила Юрьевича.
Суровое, но красивое, лицо вмиг напомнило Рому. Больше всего похожим оказался взгляд. Когда Рома сердится или строит из себя командира, то смотрит так же.
— Здравствуйте, Михаил Юрьевич, — произнесла, опустив взор к крепким рукам, сложенным в замок на столе.
— Присаживайся, Алина, и сразу начинай рассказывать все с того момента, как познакомилась с моим сыном.
Все? Что, если каким-то не так сказанным словом подставлю Рому? Не хочу, чтобы его наказывали из-за меня. Он и так многим мне помог.
Я опустилась на стул с высокой спинкой, не в состоянии расслабить зажатое тело. Просторный кабинет, казалось, сократился до размера кабины лифта — остались только массивный стол, Михаил Юрьевич, сканирующий меня взглядом, и я, еле живая.
— Извините, — пробормотала сиплым голосом, — но я ничего не могу вам рассказать. — Взгляд застыл на причудливо изогнутой ножке стола. Где найти смелость бороться с исходящим от Михаила Юрьевича давлением?