Страница 179 из 190
Закончив рассказ, Костик закутался в плед. Огонь в камине уже почти потух… Вот чего боялся нежданный гость Пригорья! Вот какое зло должно было хлынуть на поля Средиземья... Но Костик, без утайки рассказав о бедах Аркадии, лишь укрепил меня в надежде на лучший исход.
Аркадия – островная страна, могущая прокормить своими пшеничными полями едва ли не весь земной шар, оказалась на грани голода и гражданской войны! Вернее, гражданская война уже шла, но пока лишь в Восточной провинции, отделённой санитарным кордоном от остальной «благополучной» Аркадии. Но это благополучие было не для всех – оно зижделось на костях! Сколько людей отдали свои жизни или здоровье в борьбе за якобы доступное каждому благополучие! Обманутые лживыми лозунгами буржуазной пропаганды люди закладывали квартиры или пускались во все тяжкие – чтобы добыть стартовый капитал…
И я начинал понимать. А смысл вторжений восточников, кибитников и прочих кочевых племен оказался донельзя прост. Он увязан с той самой «феодализацией» или «капитализацией» общества. Чтобы побороть его эксплуататорский характер, незримые силы готовили вторжение за вторжением… Дело в том, что сильное социальное расслоение необязательно для существования государства. При таком общественно-политическом строе, похожем на родовой (его называют также «вождество» или политарный строй) вполне возможна развитая цивилизация. На Крите более трех тысяч лет назад общины управлялись чиновниками. Но у них было богатое искусство, развитое монументальное строительство, искусство пошива утонченной женской одежды.
Мирные земледельцы, бежавшие из пределов Римской империи, как догадался Владимир Щербаков, основали знаменитую Черняховскую археологическую культуру предполагаемых предков славянского населения Украины и Закарпатья… Эти праславяне в самом начале первого тысячелетия нашей эры жили во Фракии, т. е. на территории Болгарии, в пределах огромной Римской империи. Потом ушли севернее, в Закарпатье, на земли будущей Украины… У них была высокая культура из-за влияния греко-римской цивилизации, например, существовали развитые денежные отношения, поскольку найдено много монет, которые «черняховцы» использовали для внутренней торговли. Складывается, впечатление сходное с тем, будто современные жители ушли из городов в сельскую местность, взяв самое необходимое…
У Черняховской культуры был общинный уклад жизни: равенство, справедливость, взаимовыручка и так далее... По летописям известен мягкий характер славян, отпускавших на свободу захваченных военнопленных после того как они недолго побыли рабами. Но были разбойники – тоже часть славянского этноса. Их называли русами. Вначале это название относилось к социальной группе молодых парней и зрелых мужчин, совершавших набеги на дальние страны (в частности, о такой эволюции понимания термина «росы» или «русы» пишет Константин Пензев). А потом какая-то часть из них захватила княжескую власть. Хотя, для прогресса общества – в смысле наличия развитой техники, искусства, постройки больших городов – наличие такого слоя угнетателей необязательно. Яркий пример – Крито-Микенская цивилизация.
— Если вы читали труды по этнографии Средней Азии, — из всех в трактире их мог читать только Толя, но я следовал обычной академической вежливости, — то могли заметить, что наиболее демократичный строй в поселениях был там, где жили общины недавно осевших кочевников. А неравенство и угнетение преобладали в поселениях фарсийцев-персов (ираноязычных дехкан) или тюрков-земледельцев, давно пришедших в Маверранахр — сартов.
Анор отозвался просто:
— Вот почему! Они надеялись предотвратить подобные процессы в Горнодоле.
Все-таки Анор был летописцем и лучше знал хозяйственную сторону жизни. Феодализация, конечно, шла. Значит, закабалялись целые деревни. А ростовщики сдирали с три шкуры. И горожане тоже как-то страдали… Посадские люди… ах, мы с Анором, в бытность моего первого года в Средиземье, не особо занимались экономикой. Но и здесь она тесно связана с политикой…
Пока я раздумывал над своими упущениями, Анор печально помолчал и произнес:
— Так их все-таки направляли светлые силы… Но кочевники приносили больше зла, чем пользы!
— Кто бы спорил, — отозвался я.
Повисла тишина. Пожилой трактирщик тяжело сопел от жары, стоявшей от уже растопившегося камина и покорно, исподлобья смотрел на нас, пока не предложил: «Может принести кваса?» Он понимал, что мы говорим на славянском языке, который не раз звучал у него в трактире (на русском мы часто говорили даже с Ровером, переходя со Всеобщего языка хотя бы ради Толи). Слышал он славянскую речь и от странников с востока. Да хотя бы от сородичей Барса, одного из сподвижников Берена Тарбадского в пятнадцатом веке Третьей эпохи… Ведь их дальние потомки спустя несколько тысяч лет еще сохраняли язык – а может это были новые «поступления» в этот мир наших древних славян… Но имя Барса, всплывшее в моем сознании, придало новый ход мыслям.
«Он был одним из подчиненных Берена Тарбадского, — раздумывал я. — Они было начали возводить инженерные сооружения. Со временем такое движение могло породить индустриальную цивилизацию. Но их «техника» погибла. Кто-то пользовался набегами кочевников, направляемыми для установления справедливого строя… и совершал зло!
— Эта Третья сила — настоящее зло! — Толя продолжил говорить вслух мои же мысли.
Я, Анор и трактирщик вздрогнули: молодой голос — новый (все еще) для нас человек. И хотя мы неплохо знали Толю, проведя с ним два месяца в разговорах и совещаниях в этом же трактире, он был для нас надеждой. Представитель совсем молодого поколения… Может он поможет нам?