Аквамарин

Глава 5. Ночь

Оказавшись в своей комнате, я, первым делам, переоделась. На смену купальнику пришли джинсовые шорты с декоративными потёртостями и белая майка. Рассматривая себя в зеркало, я заметила, что кожа покраснела. Пришлось намазать её кремом. Не хватало ещё сгореть во второй же день пребывания на нашем домашнем курорте. Я пыталась понять, что повлияло на такое внезапное изменение поведение Тима, но не смогла придумать ни одного варианта. Причин не было. Дело даже не в том, что он откровенно пялился на моё тело, такое было и вчера вечером, когда я пришла к нему за паролем от Wi-Fi. Кажется, ответ тут кроется совершенно в другом. Только в чём? Я то уж начала думать, что узнала настоящего Тимофея Птицына, разгадала его сущность, можно сказать. А вот теперь я в этом не уверена. Ни в чём не уверена. С Женькой хоть и было сложно, но намного проще, чем с Тимом. Он был для меня открытой картой, я всегда знала, какой он на самом деле, только боялась себе в это признаться. Не хотела рушить карточный домик, построенный на иллюзиях и самообмане. И что в итоге? Мне до ужаса было интересно узнать, что из себя представляет Тим. Он будто бы знает это и не хочет позволить мне вторгнуться в его мир, где за освещённым прожекторами и софитами занавесом кроется темнота. Зона запрета.

От размышлений меня отвлёк тихий щелчок настольных часов. Ровно пять. Через час ужин. Я выглянула в окно: папа потихоньку перетаскивал дрова из дровницы к мангалу. Из своего домика вышел отец Жени. Было не слышно, о чём они говорили следующие пять минут, что я за ними наблюдала, но, судя по улыбке на их лицах и активной жестикуляции моего папы, он наверняка рассказывал какую-нибудь из своих историй, типа: «А я как-то раз на кабана пошёл…» или «Ты не поверишь, однажды на рыбалке…» Обо мне, видимо, речи не шло. Ну и хорошо.

Надо было чем-нибудь занять себя на ближайшее время, поэтому я решила почитать книгу. Вчера, когда я убирала комнату, нашла на полке за маленькой занавесочкой около десятка книг. Меня очень обрадовало, что сейчас представилась возможность взять их в руки, поскольку вчера я чем-то отвлеклась и совершенно про них забыла.

Дотянувшись до полки, я отдёрнула занавеску и посмотрела на книги. Мама любила серьёзную литературу, однозначно. Взяв первое попавшееся издание, я опустилась на кровать и открыла его. На первой странице в углу было написано незнакомым почерком: «Прости, что не была рядом». И всё. Как это понимать? Я ведь любопытная, поэтому взяла другие книги и стала изучать их. Как это ни странно, но в каждой было написано по одному предложению: «Не вини меня», «Так было нужно», «Когда-нибудь настанет время», «Скоро ты всё поймёшь», «Твоя м…». Странно… Кому понадобилось всё это писать? Но это ладно, больше всего настораживала надпись «Твоя м…». М… Не думаю, что это имя, написано с маленькой буквы. Может, «малышка» или «малинка»? Не знаю, как там ещё влюблённые друг друга называют? Стоп. А почему я решила, что эти строки предназначены для второй половинки? Хотя в сопливых мыльных операх прощальные письма звучат именно так. Тогда почему на книгах? Если рассуждать логически, раньше эта комната была маминой, значит, она прекрасно знала, что об этих надписях.

Я взяла последнюю, восьмую книгу, которая лежала дальше всех. Первый лист был вырван. Я провела пальцем по оторванному краю и вздохнула. Там мог быть ответ. А может, папа знает? Надо будет выяснить у него хоть что-нибудь. Если был я только знала, кому принадлежит этот почерк…

В следующую секунду я буквально подпрыгнула на кровати от внезапно осенившей меня мысли. «М»- мама! «Твоя мама»!. Как же это элементарно, господи! Почему же я стазу до этого не додумалась? Разумеется, я никогда не видела её почерк, а если и видела, то не помню его. Только… Что она хотела сказать этим? Я задумчиво почесала подбородок и встала ногами на кровать. Только так можно было увидеть «недры» полки. Вдруг там остались какие-то тоненькие книжонки, которые я не заметила?..

Опаньки… А это у нас что такое?

В самом тёмном и пыльном углу торчал клочок бумаги. Видимо, любопытство- моё второе имя, поэтому, преодолевая врождённое отвращение к паутине и грязи, я сунула руку и извлекла на свет божий обрывок бумаги, где внизу печатью значилось название издания. Ага, вот и последний книжный листок. Посмотрим, посмотрим… Я опустилась на кровать и тут же взвизгнула, принявшись потирать место на ноге, куда впился острый угол обложки незакрытой книги. Не кровать, а библиотека имени Ленина, даже не сесть нормально. Посмотрев ещё некоторое время недовольным взглядом на предмет, причинивший мне дискомфорт, я опустила глаза на листок в руках. С обратной стороны размашистым неровным и обрывистым почерком, будто второпях, было написано: «1 этаж, картина». И всё. Что бы это значило? Было такое чувство, словно я попала в приключенческий фильм или на реалити-шоу, где герою, чтобы продвинуться дальше в своём расследовании, предстоит отгадать загадку. Меня не на шутку это заинтересовало. Почерк тот же, что и в книгах, тоже мамин. Возможно, если бы я знала её лучше, то сразу бы поняла, что тут к чему. Но мне оставалось только догадываться и следовать инструкции. Тут ведь всё четко написано, даже как-то слишком просто для игры в детективов. А где подвох?

Я не стала медлить и поскакала вниз по лестнице. Картина на стене висела только одна, при повороте в папину комнату. В кино обычно под картинами прячут сейфы. Может, стоит попробовать? Я подняла раму. Ну конечно! Интересно, почему меня ни сколько не удивило, что сразу же, без всяких там карт, сундуков и тому подобного, здесь на гвоздике, на грубой волокнистой верёвке, висел маленький ключик? Ещё раз: слишком просто. Зачем маме понадобилось делать всё это? Если она любила читать, судя по папиным рассказам (ну, он не то, чтобы рассказывал про маму, точнее, совсем не рассказывал, просто, когда мне было влом готовиться ко вступительным экзаменам, он попрекал меня тем, что «матери было бы стыдно, что ты пренебрегаешь её любимыми произведениями!), то тогда зачем вырвала страницы из книг? Зачем написала про ключ? Зачем он вообще и отчего? Я понимаю, что это звучит не как рассуждения здорового человека, но, раз я решила, что «твоя м…»- это мама, то, вполне вероятно, что в этой истории, пока что очень-очень непонятной, замешана уже знакомая вам Мария Дымова. Странно всё это.

Я сняла ключ, но тут же заметила приклеенную к стене малюсенькую бумажечку и чуть не чертыхнулась. Да что же это такое! Сколько ещё будет этих непонятных записочек? Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что. Ну в самом-то деле… На обрывке было написано всего одно слово, которое, чтобы прочитать, мне пришлось оттереть от пыли и известки: «Шкатулка».

-И всё?!- возмущённо воскликнула я, ожидая от картины намного большего. Ничего, вот только найду эту шкатулку и дело с концом. Всё-таки, для чего-то это нужно было.

-Маша!- в прихожую вошёл папа.

Я поспешно опустила картину, здорово поцарапав при этом руку, и быстро засунула ключ в карман шорт.

-Мария, иди ужинать!- крикнул отец.

-Я здесь.- Я вышла из-за угла.

Брови родителя удивлённо приподнялись.

-А чего это ты там делала?- спросил он.

Тут проснулось моё второе «я» и заорало, чтобы я не смела никому ничего рассказывать. Так, наверное, действительно будет лучше.

-Картину рассматривала,- пожала я плечами.- Никогда раньше не замечала, что на ней изображено. Всё как-то мимо проходила.

-Странно, раньше, когда ты была ещё совсем крошкой, тебе она нравилась…

-Правда?..- Я этого не помнила.- Па, а откуда она у нас?

Глаза отца потемнели.

-Твоя мама любила рисовать.

Я хотела спросить, где же тогда остальные рисунки, но промолчала. Не хотелось портить ему настроение.