Sabbatum. Инквизиция

Впитай мою боль, и я буду свободен

Я видел неподдельное изумление и восхищение от простых фокусов с монеткой. Будто Мелани сама в скором времени не будет так же уметь. Ее радость передается мне, словно кто-то зажигает свет внутри меня.

- А с людьми что ты можешь сделать? – Мы стоим на самом ветру, на парковке. Людей практически нет, одна пара заходит в кафе. Мелани хочет дальше развлекаться, чтобы я продолжал удивлять. Мне нравится, но это опасно. Опасно играть с магией. Поэтому не хочется подвергать этому кого-то из посторонних.

- Хочешь, чтобы я проделал что-нибудь магическое с живым? Хорошо. Тогда ты будешь моим подопытным.

- Это больно? – Я вижу, как она напряглась. Эта ее боязнь пугает меня. Хотя, чему удивляться, если с ее пробуждения в больнице она только и знает боль, которую я чувствую в каждом вдохе девушки.

- Мел, я же эмпат, я всё чувствую. Хватит с меня и твоего сломанного ребра. Так что нет, будет не больно.

Глупая, я просто уже не способен причинить тебе боль.

- Хорошо, я согласна. – Она встает солдатиком: руки по швам, спина прямая, в глазах восторг и ожидание. Боже, какое искушение! Девушка сама отдается на эксперименты колдуну. Какое безрассудство с ее стороны. Неужели она настолько мне доверяет? Что бы такого ей показать, чтоб не навредить? Начнем с простого. Глядя в прекрасные большие глаза, я пытаюсь проникнуть в ее сознание, опутать невидимыми нитями энергии.

- Покружись, - и она кружится. Выглядит глупо и странно. – Стой. А теперь три шага вправо и прыжок на месте.

Я чувствую, как через мои слова магия течет к невидимым нитям, заставляя проделывать сказанное. Какой абсурд! Какое безрассудство. Кажется, пора дать урок этой девочке, что магия опасна.

- А теперь повернись ко мне. Подойди на два шага.

Я вижу в ее глазах страх и доверие, такой страх бывает у любопытных зверят, которые постигают мир, преодолевая себя. Это первобытно. Это инстинкты.

- Скажи мне, тебе жарко? – А сам мысленно уже посылаю приказ расстегнуть первую пуговицу на блузке.

- Что? – Она смеется, не замечая, что одна пуговица расстегнута, и я вижу ее хрупкие ключицы.

- Тогда почему ты расстегиваешь первые две пуговицы на своей блузке? -

- Я не расс…- она охает, увидев, что ее рука уже справилась со второй пуговицей, открывая моему взору белоснежную кожу и соблазнительные многообещающие контуры груди, которая вздымается на каждом вдохе. Мне кажется, я даже слышу, как стучит сердце девушки.

И вот она стоит беззащитная, полностью в моей власти: такая хрупкая, нежная, красивая. И я уже не могу удержаться от искушения. Слишком уж много его было за сегодняшний день. Я требую награды.

- А теперь подойди и поцелуй меня. - Мелани безропотно подходит. Мне кажется или я читаю ответное желание в ее потемневших глазах? Словно не магия, а она сама целует меня. Вижу, как привстает на носочки и тянется ко мне, прикрыв глаза. Я кладу осторожно руки на ее плечи, приготовившись привлечь в объятия, и практически касаюсь ее мягких губ, но в следующее мгновение девушка ускользает от меня.

Она обмякает, запрокинув голову, и падает. Еле успеваю поймать.

- Мелани? Мелани!- Ничего не понимаю. Паника накрывает меня. Ей плохо? Перегруз магии для психики? Может, я что-то не то сделал? - Мелани! Тебе плохо? Очнись, Мелани!

Мы уже не стоим: я на карточках на асфальте, сама же Мелани висит без сознания у меня на руках - безвольная кукла, которой обрезали все нити. И я трясу ее, легонько похлопывая по щекам, чтобы привести в чувство. Девушка не откликается, приводя меня в отчаяние.

И тут понимаю, что с ней произошло. Потому что сквозь мою панику пробивается осознание чужой магии. Это как чувствовать спиной, что за тобой стоит кто-то. И этот кто-то был сейчас до боли знаком.

Мне даже не надо искать его взглядом, как вижу, что он сам идет по направлению к нам.

- Стефан, мать твою! Будь ты проклят. - Я выдыхаю от облегчения, что с Мелани всё в порядке. Клаусснер, сука, «выключил» её. Теперь вместо паники приходит огромная злость на друга, который гадко улыбается.

– Помоги мне! – рявкаю на него и несу Мелани к машине. Стефан легко подходит к форду и открывает заднюю дверь, в которую я заношу спящую Мел и кладу на сидение, разочарованный из-за сорвавшегося поцелуя. Даже спящая, она прекрасна… И еще раз, будь ты проклят, Клаусснер! Я со злостью закрываю дверь.

- Ты что здесь делаешь? – Я кладу руку на крышу, сдерживаясь, чтобы не наорать.

- О! И тебе добрый день. Прости, что сорвал развлечение. – Он едко улыбается, весь искрится сарказмом. Чувствую, что он не меньше меня взвинчен. – Знаешь, малолетки на Начале столько магии вытягивают по неопытности! Что, вот, решил подзарядиться на нашем Стоунхедже.

- А в Германии мало тебе энерготочек? Или у тебя приступ ностальгии? Говорят, это к старости.

Я видел, как глаза Стефана опасно сверкнули. Он продолжал хищно улыбаться, строя из себя само дружелюбие.

- А я смотрю, ты не скучал по мне. Сьюзи и Марк были рады меня увидеть, в отличие от тебя, неблагодарная скотина. Захожу, а мне говорят, что машину взял Рэй. Да еще не один, а со своей девушкой! Я уж было обрадовался! Думаю, дай друга найду, поздравлю, что наконец-то личная жизнь наладилась. Заодно познакомлюсь. Прихожу сюда и вижу её. - Улыбка Стефана превращается в злобный оскал, он смотрит на спящую Мелани сквозь стекло машины. – Что у вас творится, Рэй? Какая она, к черту, девушка? Ладно, хрен с ним, с дурачком Кевином, который по бабам сохнет, но ты?! Пожалуйста, скажи мне, что ты ее имеешь, а? Скажи мне, что ты ее просто трахаешь, и ничего больше!

Я мгновенно достигаю точки кипения. Не в силах больше слышать Стефана и видеть его рожу, я бью кулаком в лицо. Костяшки проходятся по его твёрдой челюсти.

Тот отшатывается от удара, еле устояв на ногах и держась за нос. И в ту же секунду от него идет нереальная волна магии, он пытается "сжать" меня, раздавить: каждый мой мускул каменеет, вдохнуть нет сил, меня зажимает в тисках энергии. Хлюпая кровавыми соплями, он смотрит на меня с яростью и продолжает скалиться в улыбке.

- Значит, еще не трахаешь. А Кевин в курсе, что ты втюрился в его телку?

Я пробиваюсь сквозь его силу и ударяю магией в солнечное сплетение Клаусснера, как если бы ударил по-настоящему. Его энергопотоки тут же исчезают. Я чувствую боль Стефана, ощущаю всем телом, но мне это даже нравится: пусть расплачивается за каждое слово насчёт меня и Мел.

- Ева права: ты не разбираешь, где свои, а где чужие. - Я практически выплевываю сказанное, видя, что теперь нанес удар ему по сердцу. И не надо никакой магии.

- А вот не надо про Еву сейчас. – При звуках имени любимой Стеф выпрямляется и встает, будто исполин, вытирая кровь из носа рукавом. – Похоже, я один помню, кто здесь свой, а кто чужой. Рэй, она была Химерой и останется такой. Эти твари не меняются…

- Может и не меняются, а вот выбор у Мелани еще есть. И она станет Инквизитором.

Я вижу, как доходит до Стефана сказанное мной. Через несколько мгновений Клаусснер недоверчиво подходит к машине и открывает дверцу. Я напрягаюсь, хотя понимаю, сейчас он безобиден. Стеф берет левую руку Мелани, небрежно впиваясь пальцами, а ведь у девушки очень нежная кожа. Ищет знак, но не находит и бесцеремонно откидывает ее руку.

- Еще не определилась? Странно. Ну, ничего, скоро она станет Химерой, и вот забавно-то будет, когда ты, при всех своих чувствах, потащишь её на костер.