Страница 5 из 138
Шабаш
Решение пришло, когда толстую и неуклюжую Рози провожали домой. Запихнутая в инвалидную коляску вместе с круглыми воздушными шарами, она представляла собой несуразное зрелище.
Рози сбила машина, когда та шла пожирать жареные куриные крылышки. Диагноз: перелом тазобедренной кости и сотрясение головы с сальными волосами. Пара месяцев реабилитации и физиотерапии, чтобы весь этаж был наполнен такими же огромными ее родственниками, как и она сама. И все счастливы.
Огромная, как кит, она еле вмещалась в коляску.
- И это она еще похудела, - произнес женский голос рядом, словно продолжив мою мысль. Это была Сара Сетфол – едкая на словцо сердечница со второго этажа. – Спорим, они сейчас по пути домой заедут в столовую, типа Макдональдс, чтобы нажраться гамбургерами и картошкой фри.
Я улыбнулась, ничего не сказав. Хотя была полностью солидарна с Сарой.
- Смотри, видишь того жирдяя в голубой клетчатой рубашке и прыщами по всей роже?
- Ну?
- Как ты думаешь, кем он ей приходится? – Она лукаво кинула на меня взгляд, будто знала одну из самых сальных тайн этого мира.
- Брат?
- Нет.
Сара самодовольно улыбнулась, после чего закинула в свой рот мятные драже, которые постоянно покупала и жевала - это была ее личная слабость.
- Кузен?
- Нет.
- Неужели парень?
Сара игриво повела бровью, мол, «угадала, детка».
- Заметь, даже у нее есть. – Саре около двадцати пяти, а у нее уже проблемы с сердцем, при том врачи ей дают лишь половину человеческой жизни. От этого она часто срывается на людей и может высказать всё, что думает в лицо, поэтому ее никто не любит. Хотя бы в этом мы похожи.
Мне нечего сказать Саре. Я также завидую Рози, зная, что та завидует в ответ нашим стройным талиям и худым ляжкам. Но у Рози еще было кое-что, намного важнее, чем наличие парня – ее любили, она была нужна хоть кому-то.
Это было больнее. Мы с Рози вызывали жалость. Только кто больше?
Тяжело вздохнув, я поплелась во двор на улицу, прихватив с собой книжку. Там, на скамейке, я пыталась забыться вместе с помятым и порванным Керуаком, обляпанным какими-то желтыми пятнами. Но из головы не шел улыбающийся гигантский кит Рози с сосисочными пальцами и вечно грязной головой. Словно преследуя меня, ее родственники шумной гурьбой высыпали к машинам, попутно толкая кресло с выздоровевшей, у которой в память об аварии остался лишь гипс на запястье и стопе. Ее парень все время находился рядом, смущенной тенью следуя за ней. «А теперь общая фотография», - и они облепили Рози, став плотной стеной из животов и белоснежных улыбок.
«Курт, поцелуй ее!». И вот парень наклоняется к лоснящейся щеке Рози и мило целует. Это должно вызвать у меня негатив, злобный смех, отвращение, но вместо этого я чувствую, как накатывают слезы, и закрываю глаза, борясь с ними и сглатывая комок в горле. Какая же ты, Рози, счастливая!
Ветер дует, словно желая мне помочь осушить слезы, и я наконец-то нахожу самоконтроль. Открыв глаза, я вижу уезжающие машины Рози; словно пытаясь их догнать, по траве ветер гонит белоснежную бумажку – мою закладку, которую сдуло на землю. Я встаю и догоняю непокорную визитку, и в этот момент понимаю - я хочу быть встреченной кем-то, а не быть переданной под патронаж опекунов. Я хочу принадлежать кому-то. Пускай нелюбимой, но зато знать, что есть люди, которым хоть немножко, но небезразлична.
И снова в моей голове звучит голос Реджины. Сама директриса запомнилась, как нечто серебристо-черное и беспрекословное:
«Ты никому не нужна кроме нас, девочка».
Аминь.
Моя выписка была контрастом с выпиской Рози: ни шаров, ни улыбок, ни толпы.
Набрать телефон Реджины оказалось намного проще, чем я себе представляла. Мне даже толком говорить не пришлось. Наше общение длилось всего лишь минуту: «Ты согласна принять предложение? Хорошо. Жди. Я приеду».
И вот уже через день мне принесли вещи на выписку. Это было старушечье шмотьё: Салем отдала свою синюю безразмерную кофту, медсестра Лора отдала свое старое платье из молодости, которое пахло ветошью, 50-ми годами и чужим телом. В принципе, сейчас такие силуэты в моде, тенденции Твигги снова реинкарнировали. Но все это в рамках общества, когда на тебе новое платье, а не старое, как будто сама Твигги его передала мне из прошлого.
Мои башмаки - единственное, что было относительно новое и не поношенное кем-то – их мне купила какая-то благотворительная организация, которая узнала обо мне из самого Лондона.
Все остальное, что у меня было (тренировочные обвисшие штаны, пара маек и джинсы с черным пятном по всей коленке) – это отданное мне на ношение из старых вещей медсестер, которые забыли выкинуть их. А тут представился шанс - дать вещам «вторую жизнь» за счет меня.
Теперь вот я искала вторую жизнь для себя.
Меня молча проводили до выхода, лишь пару раз поздравив и пожелав удачи. У входа стоял черный тонированный автомобиль неизвестной мне марки. Вообще-то, я в машинах плохо разбираюсь, но даже тут поняла, что машина дорогая. Из нее, словно в дополнение к этой идеальной картине, вышла мисс Реджина, все также в черном и с пепельными волосами. На ней был теперь черный кожаный костюм, который обволакивал ее идеальное тело, будто вторая странная кожа, подчеркивая линии тела серебристыми большими молниями на карманах и застежке. Яркими золотыми змеями обвивало ее шею ожерелье из цепочек. И снова браслеты золотистыми манжетами в тон ожерелью вокруг костлявых тонких запястий. Но я уже знала, что на левой руке ее грехи и веселье молодости запечатлелись татуировкой.
- Здравствуй, Мелани. – Она улыбнулась мне, как будто действительно соскучилась. – Как ты?
- Отлично, - пробурчала смущенно я, одергивая кофту, словно пыталась раствориться в ней, и почесывая свое зудящее запястье. Я ужасным контрастом стояла рядом с ней, отличная иллюстрация: принц и нищий.
- Ну что? Ты готова начать новую жизнь?
Я кивнула.
Она открыла дверь, приглашая внутрь салона. Поблагодарив медсестер и Салем, вышедших меня проводить, я нырнула в салон, через секунду рядом со мной сидела Реджина.
Машина тронулась.
- Что это? – Реджина ткнула пальцем в пакет у меня в руках.
- Мои вещи. - Да, все вещи, которые собрались у меня за год, умещались в один пакет. Скудные пожитки и остатки чьей-то жизни, отданные мне в пользование.
Реджина несколько секунд прожигала пакет взглядом, после чего потеряла всякий интерес, откинувшись на сидение и упершись взглядом в окно.
- Ты не передумала по поводу своего имени? Все еще хочешь его узнать? – Ее голос был тих и вкрадчив, она все также смотрела в окно, будто не со мной говорила.
- Я подумала, что не хочу знать, - Пробормотала, запинаясь. После ее ухода тысячу раз прокручивала наш странный скачкообразный разговор. Я заметила в отражении стекла, как Реджина легко улыбнулась, видно ей понравился мой ответ. Это придало мне храбрости. – Вот только до сих пор не знаю, сколько мне лет. Если на имя наплевать, то без возраста жить тяжелее.
- Гадаешь, насколько ты молода? – она засмеялась тихим грудным смехом, задевая мое самолюбие. Ну почему эта женщина задает такие странные вопросы, выбивая меня из равновесия, будто всегда читает скрытый подтекст в моих словах?
- Нет, просто интересно: достаточно я взрослая, чтобы напиваться и скачивать порно, - не выдержала и съязвила в ответ. Но в очередной раз моя колкость прошла мимо Реджины. Хелмак оставалась для меня неуязвимой и непробиваемой. Честно, догадывалась, что мне больше шестнадцати, если верить словам директрисы, ведь я же поступила в какой-то колледж.