Sabbatum. Инквизиция

- Я подумаю.

- Тогда думай. Потому что я тебя зову.

Я улыбаюсь: она сумасшедшая и прекрасная. Поэтому целую девушку так, как раньше не делал, потому что, кажется, это серьезно. Это любовь.

- Я пойду, Кофе со сливками. Такие напитки в чрезмерном количестве опасны для сердца.

Пока я шел в Саббат, меня словно поделили напополам. Одна половина осталась с Варварой - моей хищницей, вторая - при мне и тянется к первой. Мысль о том, чтобы сбежать с ней, остаться, ввинчивалась в мозг не хуже любого зова Верховного. Почему-то на любые разумные доводы всплывало: «А почему бы и нет?». Это равносильно прыжку с тарзанкой. И я сейчас стою у края.

А в Саббате продолжалась нормальная жизнь. Замок будто замер в сумерках. Я вспомнил другие школы Инквизиторов, где имел возможность побывать: и в немецком Штайне*, и во французской школе с красивым названием «Роз Нуар*», в соседней лондонской школе «Абердин», в школе имени Фомы Аквинского и других – нигде нет такого ощущения вялотекущего времени, как в Саббате. Самая тихая и спокойная школа, заполучившая благодаря Реджине двух сильных Инквизиторов – Клаусснера и Оденкирка. Наконец-то, впервые за несколько десятилетий о Саббате вспомнили в мире Инициированных. Сюда мало кто хотел идти. Я слышал от Артура, что запросы стали поступать, но Реджина не хочет никого брать, ей хватает нас.

Зайдя в замок, я чуть задержался у двери, ведущей на балкон - именно с него я впервые увидел Мелани. На улице собирался дождь, поэтому все было намного мрачнее, чем обычно. Что-то неприятное, зловещее чувствовалось в атмосфере происходящего. А может, я сам себя накручиваю?

До меня доносится звук рычащего мотора, и вот Оденкирк въезжает во двор на своем мотоцикле, за спиной у него маленькой фигуркой сидит Мел. Они слезают с байка, Рэй помогает снять ей шлем, о чем-то говорят - их тесные, нежные движения говорят об их чувствах. Один начинает – другой продолжает. Как в танце. Целуются.

Я смотрю и чувствую тишину внутри себя. Ни капли ревности. Только злость тлеет углями. Обманули оба, обвели вокруг пальца всех. Хотя в Мелани уверен – не специально. Но раздражает мысль, что, отталкивая меня, она думала о другом. Поступала, как все другие: пока есть Кевин – это хорошо, но всегда найдётся кто-то получше, и, когда встаёт выбор между кем-то и Кевином, выбор - не в мою пользу. Так было всегда. Так было и сейчас. Надоело.

Тебе не надоело отдавать? Не пора ли научиться получать?

Медовый голос Лауры всплывает в голове, распаляя злость. Хочется действия, хочется доказать им, что могу. Я разворачиваюсь и иду к Реджине в кабинет.

Но за массивной дубовой дверью никого нет – кабинет пуст, лишь запах сигаретного дыма возвещает, что хозяйка здесь была недавно. Тогда я иду в ее комнату, расположенную на другом конце этажа. Стучусь, и через миг мне открывает сама мисс Хелмак.

- Кевин? А я думаю, кто это такой тихий ко мне скребется в дверь? Проходи.

Спальня Реджины намного больше наших. Одна гостевая, как три наших. И сделано все с Хелмаковским шиком: золотой барельеф барокко и рококо. Версаль принял бы ее комнату за потерянные апартаменты, которые чудом оказались в Саббате.

- Отлично, что зашел. - Реджина расслаблена и счастлива. Даже чуточку пьяна. Она отхлебывает из бокала коктейль, в котором одиноко болтается оливка. – Ты мне сейчас поможешь!

Цокая каблуками, она исчезает в спальне, после чего возвращается, держа в руках платья.

- Посоветуй, какое лучше? Шанель? – Она прикладывает платье к себе. – Дольче и Габбана? – Новое платье, синее с ярким принтом. - Готье? – Черное с золотыми цепями по платью. - Какое из них?

- Баленсиага, - называю я её любимую марку и улыбаюсь: приятно видеть перед собой женщину, а не Светоча.

- Ты слишком хорошо меня знаешь. – Она улыбается в ответ. И вот снова стоит перед трудным выбором в виде трех обворожительных вечерних платьев. – Скорее всего, Готье.

- Не удивлен.

- Почему?

- Ты всегда его предпочитала чуть больше, если отмести Баленсиага.

Она обворожительно смеется, будто флиртует со мной.

- Так зачем ты пожаловал?

- Поговорить. - Я жму плечами. Потому что вся спесь куда-то делась, но, все равно, внутри меня грозовой тучей клубится неудовлетворенность от своего положения здесь.

- Хорошо. Только недолго. – Реджина суетится, в ней слишком много девичьего нетерпения.

- У тебя свидание? – Догадка пронзает меня, когда я наблюдаю, как Реджина надевает серьги под тон платья. Она оборачивается и хитро улыбается. – Мы его знаем?

- Не ревнуй. - Она подходит и треплет меня по подбородку, чуть впиваясь в кожу острыми ногтями.

- Итак, о чем же ты хотел поговорить?

- Знаешь, я часто вспоминаю, как, когда мне было шестнадцать, ты впервые взяла нас с Куртом на Европейский съезд Инквизиторов в Париж. Я тогда разогнал способность Беруа до предела. Именно тогда ты мной гордилась, как никем другим. Никогда не забуду твой взгляд.

Реджина прекратила расчесывать свои пепельные волосы и с настороженным прищуром уставилась на меня. Наверняка пытается покопаться в моём мозгу. Но я, как нарочно, смотрю и вспоминаю ее: смеющуюся, гордую, с живым блеском в глазах, в которых читалось мое имя.

- К чему это? Кевин, если ты думаешь, что я не горжусь тобой, то зря. Возможно я скупа на эмоции и похвалу, но это не так. И ты знаешь это.

Я хмыкаю, тру шею в неком замешательстве.

- Любишь и гордишься. Знаю… Но почему-то всегда меньше, чем остальным. Ты всегда отводила нам с Куртом вторые роли. Почему? Я просто хочу понять тебя…

- Я не отвожу вам вторые роли! – Реджина с шумом откладывает расческу. Вижу, что она раздражена и готова разозлиться, ведь я только что сбил с нее радостное предвкушение свидания.

- Я ни разу не выходил на охоту за этот год.

- Ты хочешь охотиться? – Она с сарказмом смотрит на меня.

- Нет. Я хочу быть нужным… - Я в бессилии качаю головой и тру запястье. Пытаюсь донести до Реджины ту пустоту, которая образовалась во мне. – Я хочу быть тем важным для тебя, а не так, что обо мне вспоминают лишь, когда ухожу в запой и пропускаю собрание.

- Хочешь знать, почему? А я скажу. – Всё. Я вызвал зверя. Реджина хоть и выглядит спокойной, внутри нее клокочет злость, которая читается в ее глазах. Она стоит прямая, в серебряном костюме, чуть темнее ее волос, и похожа на сталь. Да она и есть сталь сейчас – разящий клинок Саббата.– Ты, Кевин, никудышный Инквизитор с потрясающим даром. Ты хорошо справляешься на удалении от охоты, ты великолепно справляешься в обучении и развитии даров других, но боец и охотник из тебя никакой. И дело не в физической подготовке. Потому что ты человек такой. Чтобы быть бойцом и охотником, как Оденкирк или Клаусснер, нужно быть готовым к своей смерти и жертвам, быть готовым к боли и принятию решений, от которых будет зависеть твоя жизнь и жизнь товарища. В тебе этого нет. И не было.

Она разворачивается на каблуках и идет в спальню. Оттуда я слышу резкое: «Всё. Не хочу с тобой разговаривать. Уходи. Это приказ Светоча».

Я хмыкаю, чувствуя себя обиженным, даже слезы подступают к горлу, но я их сглатываю, разворачиваюсь и покидаю комнату Реджины. Выходя от нее, я слышу счастливый смех Мелани, она практически наталкивается на меня возле лестницы. Девушка невероятно красива: опять ее бежевое платье, бордовое Евино пальто, туфельки вместо балеток. Сзади нее, не сводя с девушки глаз, улыбающийся и влюбленный Рэй.

- Ой.

- Привет! – Я улыбаюсь, пытаясь скрыть то, что творится у меня в душе. Меня только что пропустили через шредер под названием «суровая правда от Реджины Хелмак».