Сталь и песок

— Бешеные, сэр! — среагировал рефлекс вбитый многолетним ором сержанта, разогнавший запаниковавшие эмоции четким ответом. Всматриваясь в замелькавшую информацию, Боб ошарашено процитировал, — …сто машин класса "Милашка", выполняют задачу по прорыву обороны термитов. Всего сто машин?

— Все-таки ты туп как гильза от снаряда. Это целых СТО "ЧЕРНЫХ СУК"! Ты уже забыл, как наш форт поимело всего три машины!?

— Нет сэр, — вздрогнув от воспоминаний Форест, покрылся испариной. Тот день вошел в историю ТЕХАСКО как щелчок по носу, от которого техасцы умылись кровью. Восстановительные работы растянулись на несколько недель, когда вкалывали все — латая стены форта и разгребая завалы технических ангаров. Но хуже всего было "хоронить" сослуживцев, от которых и пепла не оставалось среди оплавленных остовов машин. Залитые в бетон куски стали на мемориальном пустыре пополнились сотнями бронелистов с одинаковой датой гибели, угнетавших своей новизной и свежестью гравировкой.

Но больше впечатляли рассказы "рейнджеров", что набирались в баре до поросячьего визга, с содроганием бормотали о стремительных черных силуэтах, об оскаленных пастях и жутких всполохах зеленого огня испепеляющего на месте. Да и работяги с завода тоже подливали масла в огонь, рассказывая совсем уж небылицы о налете на рудник. И разобрать где там правда, а где просто сказки уже было невозможно, но все признавались — что было жутко до икоты.

— А сейчас они будут идти тараном, живым щитом, — злорадно проговорил сержант, потерявший тогда почти весь взвод, и уцелевший среди обломков "абрамса" великим чудом. Но голос Гориллы, то и дело окрашивался непривычными интонациями, удивляющими Фореста больше чем смысл слов. Он никогда не думал, что их сержант, чудовище со стальными яйцами может уважать еще кого-то кроме себя.

— Сэр, но если они такие крутые, то мы зачем?

— Мы будем на подтанцевке Форест, — тяжело усмехнулся сержант, — как бы я не хотел, что бы эти головорезы свернули себе шею, но сейчас готов молиться, что бы эти "долбанутые" жили как можно дольше.

— Но почему, сэр?

— Все-таки ты не гений Форест. Мозг упал в яйца, и звенит как рождественский колокольчик. Звонко, но пусто, — на мгновение замолчав, сержант вновь наполнил эфир задумчивым сопением, — Потому, что придется тогда нам быть тараном, а "осе" достаточно одного касания термита, что бы смяться использованной салфеткой. И продержимся мы минут пять не больше, а сомнут нас, тогда и вся затея полетит к чертям собачим. Эй, парни, а ну хватит бездельничать, все уткнулись в тактические схему. Озвучиваю один раз…

Занимая половину обзорной панорамы развернулась карта поверхности Марса. Резко нахлынувший масштаб выхватил участок со впадиной кратера, и тьмой красных точек от которых рябило глаза и хотелось встряхнуть головой лишь бы не думать кто это их ждет.

И в эту мешанину красных точек вклинивается широкая стрелка состоящая из зеленых обозначений машин наемников.

— Так как русские есть броневой кулак, и принимают на себя основной удар, "осы" будут на подхвате, подбирать недоеденное, — терпеливо объяснял сержант метаморфозы на тактической карте, — А мы — кавалерия, мобильным резервом будем затыкать места прорывов. Или русским, что выстраивают фронт справа или нашим рейнджерам, что слева. А вот эти эшелоны это китайцы со своими "долбаными" гаубицами, что будут вспахивать кратер докуда дотянуться своими монстрами…

— Китайцы? У них же и танков-то нет, сидят за своей стеной колупаясь в скалах…, — прозвучал чей-то возглас.

— Ковач, и ты тоже гений? Ну тогда специально для гениев, есть хроники. Где показано, во, что превращается поверхность планеты после кассетного залпа китайских мортир. А после того как "яйцеголовые" заменили начинку, то будешь потом этим бандурам памятники ставить…

Резко оборвав разговор, сержант пропал с эфира, и уже без ленцы всезнайки, начал отдавать резкие команды:

— Ковач и Форест встречать гостей по зюйд весту. Остальным последняя проверка…

Голос сержанта еще раздавал команды, но Боб уже ушел с общего канала. Поерзав в скафандре проверил удобство посадки. Окинув одноместную кабину взглядом, высматривая не закрепленные вещи, еще раз подергал ремни удерживающие в кресле. Летать по кабине дерьмом в стакане еще то удовольствие. Массивные тумблеры со щелчками утопились в панели и дрогнувшая машина плавно закачалась реагируя на малейшее дрожание штурвала.

— Ну, что Ковач, глянем кто там запаздывает? — произнес Боб на отдельной частоте, резко сдергивая машину с насеста.

Срываясь вспугнутой птицей машина ускорилась в стремительном полете. Плавно уклоняясь от массивных обломков стремилась к подымающемуся в пол неба пылевому шлейфу. Словно играя в догонялки, серебреные капли неслись по плато вздымая легкие пылевые шлейфы. И с пижонским поворотом вырвавшаяся вперед машина, погасила момент инерции замерла на вершине полого склона с которого открывался вид на потрясающее зрелище.

— Срань господня, — прохрипел в эфире Ковач, да и сам Боб мог только промычать в согласии, — сколько же их тут?!

Казалось, что пустыня ожила полчищами стальных монстров. Пыльные танки знакомых до боли в печенках контурами, накатывались бесчисленными волнами. Кроша валуны скал мощными протекторами, еще белых от ночной изморози, стальная мощь и кошмар рейнджеров накатывалась на них с дрожанием земли, от которой мелкие камешки вокруг подпрыгивали, вытанцовывая замысловатую джигу.

— Эй, на бархане, виски жвачка есть? — раздался в эфире молодой голос с чудовищным акцентом.

— А женщину, не надо? — слегка опешив, после заминки в ответ огрызнулся Ковач.

— Так куда же ты ее прячешь? В твоей мыльнице, поместится только надувная!

Но шутника убрали с общей частоты и возник, такой же молодой голос, но уже с командными нотками запросивший новые опознавательные коды, присвоенные каждому подразделению. Успев доложиться сержанту, Боб представился и сопровождая колону на почтительном расстоянии двинулся рядом. А затем был долгий марш, где появился сержант, другие подразделения, их впустили во внутрь стальной коробки словно взяли под конвой.

И был снова марш, убаюкивающий гул, и вглядывание до рези в глазах в хитроумное сплетение маневров, в размеры коридоров для маневров, частоты взаимодействия, расчеты предельных температур для экспериментальных энерговодов. И очнулся Боб после того как руки на автомате выполнили маневр впереди идущей "осы" и машину резко качнуло в погашении инерции.

На панорамной карте пискнула пунктирная линия конечной остановки. Мигая ожиданием, отметка его "осы" терялась внутри острого клина вмещавшего тысячи машин и людей.

В душе лопнула струна ожидания. Затрепетало запоздало сердце, руки вновь противно вспотели и Боб провел языком по пересохшим губам.

Вот оно. Всего в десяти километрах рубеж. Черта, за которой ждут злобные твари с зеркальными ликами, отражающими твои же страхи, и терзающие тебя твоими же глазами полными ужаса не бытья…

— Ну, что же мальчики, — разбивая оковы оцепенения, прозвучал непривычно отеческий голос Манкинса, — настал и наш черед подвести итог дел своих. Пусть каждый вспомнит, то как он жил, и ради чего ему стоит жить и сражаться…

Раздавшаяся канонада сотрясла мир тяжелой вибрацией. Непрерывное уханье великанов всколыхивало машину как пушинку и Боб пропустил последние слова сержанта.

И словно торопясь успеть, перед глазами побежали яркие картинки воспоминаний. Не живые маски воспитателей приюта. Кровавые драки за место под солнцем и сладкую до невозможности конфету из благотворительной посылки. Серость фанерных домов гетто. Шакалья улыбка торговца и приторный вкус травки. Широко распахнутые глаза жертвы, ощущение могущества над умирающим телом и первая радость измятым купюрам. Тяжелые ломки в трюме космического транспорта. Первый бой и бесконечные пески. Земляничный вкус губ Беллы и краткие миги обретения счастья только для двоих…