Страница 6 из 13
Невинная офицерская шутка. Но мы от всей души рассмеялись и долго не могли остановиться.
Выпить не успели. В кабинет ворвался мой начальник направления.
– Юрий Геннадиевич, вы что там натворили?
– Ничего.
– Вас начальник ГОУ вызывает, давайте бегом. Вы что, уже накатили?
– Не успели. Хотя надо бы, – ответил Морозов.
– Всё потом. Сейчас там такое будет, даже подумать страшно. Так что там случилось?
Морозов вкратце рассказал о случившемся.
– Приехали, – обречённо и задумчиво произнёс мой начальник направления.
С начальником ГОУ я был знаком поверхностно. Отношения между офицерами были в Генштабе, как мне казалось, идеальными, основанными на взаимном уважении, профессионализме, а отношения между командованием ГОУ и остальными офицерами были строго официальными, деловыми. Это мне очень нравилось.
В разговоре приняли участие два генерала (начальник ГОУ и мой начальник управления) и два полковника (мой начальник направления и я).
Начальник ГОУ не стал разыгрывать интригу и спокойно сообщил всё, что ему передал один из советников министра (видимо, считавшийся у них авторитетом или старшим), это был уже пожилой и отставной генерал от бывшего КГБ СССР (если у них бывают бывшие). Я слегка удивился тому, что в целом, всё выглядело даже правдиво, но без одной детали. Отсутствие этой детали делало из меня какого-то незаурядно нервного человека. По всем присутствующим я понял, что окунаться в эту ситуацию никто не желал.
Повисла небольшая пауза, которую я взял умышленно. Мне хотелось, чтобы мои слова прозвучали твёрдо, не скатываясь в оправдания, и чтобы все поняли, что произошедшее имеет для меня значение, прежде всего моральное.
– Всё так и есть. Одна деталь осталась вам неизвестной.
Я опять взял паузу, примерно 3–4 секунды.
– Эта женщина не сказала, что при этом она поедала клубнику. Вот так, просто сидит перед полковником и жрёт клубнику. Я такого терпеть не стану и впредь.
Я высказался с предельной твёрдостью, с интонацией, не терпящей возражений.
Генералы переглянулись, скривились.
– Вы правильно поступили. На вашем месте я бы сделал то же самое. Мы офицеры, офицеры Генерального штаба, и им здесь не налоговая служба. Я поговорю с кем надо, такое свинство нельзя допускать.
После возвращения в кабинет состоялась вторая попытка выпитьс Морозовым по стопочке.
Не вышло. Зазвонил телефон, и та женщина попросила меня зайти, о чём я доложил начальнику направления. Он высказался, что напрасно меня назначили контактным лицом. Все понимали, что назначили меня как самого неопытного и ненужного, к тому же новенького. Просто никто тогда не знал, как это будет работать. Но переиначивать возможности не было.
На сей раз я шёл очень не спеша. Решил, пусть она подождёт.
Вошёл сразу. Предложила присесть, предложила чай, когда какая-то молоденькая дамочка его принесла. Я отказался. Молчал. Преобразилась, теперь это сама любезность. Понятно, какой язык вы уважаете, мадам. Смотрел на эту недалёкую женщину и думал, почему такая «коза» оказалась на госслужбе. Оно и понятно, те, что поумнее, в бизнесе, работают. Интересно, как она училась? Наверняка ведь троечница. Интересно узнать.
Разговор она начала с вопроса, который не имел ко мне никакого отношения, с той самой картографической фабрики. Я решил выслушать и постараться понять логику этих деятелей.
Надо признать, что почти со всем я был согласен. Особенно с тем, что печатать топографические карты нужно на современнейшем оборудовании и по самым новым технологиям. Меня так же, как и её, не интересовало, что это оборудование скорее всего будет немецким, главное, будет современным. С её слов, денег у государства достаточно. Но когда она мне сказала, что фабрика должна печатать коммерческие заказы в свободное от заказов министерства время, я решил возразить.
– А если военный заказ, срочный, неожиданный, сделает невозможным выполнение в срок коммерческого заказа?
– Ну, такого не должно быть, – спокойно ответила дама.
– Как это не должно быть?
– Но ведь такое возможно во время войны, в мирное время такого не должно быть.
– В военной науке есть понятие «угрожаемый период». Его длительность неизвестна, возможно, всего несколько дней. В это время должно быть изготовлено очень много карт для командиров и штабов всех уровней и родов войск. То есть это огромный объём работы. Делать его заранее не имеет смысла, так как карты должны быть актуальными.
– Но у нас есть разведка, ваше ГРУ Генштаба. Они должны предупредить о войне.
– Это ещё не известно. Тем более нас окружают такие разные страны. Это у эстонцев не может быть неожиданно, а азиатских квазигосударствах может быть всё что угодно. Грузия, например, они ведь такие скандальные по характеру, не удивлюсь, что у них президент может не знать, что он завтра начнёт войну. Неужели вам это не понятно? И вот нам надо срочно напечатать карты. А там заказ. Что делать?
– Напечатать. Но тогда предприятие должно будет оплатить штраф за срыв коммерческого заказа.
– То есть министерство, по сути дела, должно заплатить? Так?
– Нет, у предприятия есть свои деньги. Предприятие-то коммерческое.
– В смысле?
– Фабрика является ФГУПом, федеральным государственным унитарным предприятием, то есть коммерческим предприятием.
– Моя бы воля – убрал бы все эти ваши коммерческие предприятия и сделал бы просто воинские части с гражданским персоналом. Так, что бы всё там работало по приказу, по телефонограмме. И размещаться это предприятие со всеми складами должно в самом центре Москвы, в пешей доступности от Генштаба, на всякий случай.
Женщина откинулась на спинку кресла и несколько картинно, беззлобно рассмеялась, давая понять, что даже в этом отвлечённом от моей повседневной действительности вопросе у нас нет и не может быть взаимного понимания. Я же решил внести полную ясность.
– Вы вот сейчас думаете: какие же наши военные закостенелые, консервативные, тупые, не гибкие. Не перебивайте, я вас прошу! И правы будете отчасти. Всякий раз вы будете нарываться на одни и те же наши возражения: сначала постройте, а потом разрушайте. Всё потому, что у нас с вами разныйподход. У нас как? У нас видение такое, что прямо завтра может начаться война. А вы думаете: ха-ха, какая война, они там с ума сошли, что ли? Но вот в новой свободной России уже прошло две кровопролитных войны например. И что характерно? Политики никогда их не планировали, всё спонтанно, всё по факту. Толком не представляли, как это всё будет. Поймите вы, что к войне надо быть готовым сегодня. Всегда. Следующее. Не должно быть в том, что подчинено министерству, никакого бизнеса, никаких делишек, никаких коммерческих предприятий. Ничего. Это всё развращает начальников, кто этим занимается. Пусть это картографическое оборудование периодически простаивает. Пусть наше государство пойдёт на невиданные (в кавычках) убытки, но меньше потеряет, чем с этим бизнесом. И последнее. Я – за реформу, причём самую радикальную. Всю службу мечтал о военной реформе. Вам повезло её делать. Я бы счёл такое предложение за честь. Но правило должно работать неизменно: сначала создать, потом ломать.
– Допустим. Даже соглашусь с вами. Это правильно, когда есть такая возможность, сначала построить, потом сломать. А если нет такой возможности? Но часто есть только одна возможность: перестройка на ходу. Давайте возьмём другой пример. Ваша военно-транспортная авиация выполняет коммерческие рейсы по перевозке коммерческих грузов. Что в этом плохого? Заодно лётчики получают необходимый налёт часов.
– Во-первых, наша военно-транспортная авиация. Вы же госслужащая оборонного министерства теперь. Во-вторых, пусть войска возят. Сами говорите, что у государства денег достаточно. Пусть перебросят парашютно-десантный полк из Пскова на Сахалин. Полк проведёт учения, и его вернут обратно.
– То, что вы предлагаете, затратно. А тут и ваша любимая лётная подготовка и деньги можно заработать, потом их пустить на постройку жилья для офицеров.