Страница 4 из 74
Когда до контакта остаются считанные метры, его корабль замедляется, каким-то чудом мгновенно гася инерцию. А еще через секунду из носа выныривает гибкий и широкий шланг. Он похож скорее на щупальце или на хобот, чем на порождение техногенной цивилизации. На конце его раскрывается широкий цветок какой-то присоски, которая обнимает наш шлюзовой разъем в любовном объятии.
— Обалдеть, — шепчет Женя. — И никаких тебе стыковочных конусов!
Что такое стыковочный конус, я знаю, проходили: когда «Федерация» состыковалась с «Миром», конус отвели в сторону, и нам пришлось протискиваться мимо него, втянув животы.
— Ну что, — говорит Олег. — Пошли встречать гостя. Андрей, ты в курсе, его хлебом-солью можно кормить? Какой у него там метаболизм?
Вспоминаю свой кулинарный конкурс. Раса Вергааса — как она там называлась, опять забыл! — вроде бы имела примерно ту же цветовую кодировку, что и я сам. То есть углеводы и сахара земного происхождения, по идее, не должны стать для него ядом…
Но это в игре. Хотя на том этапе искин уже активно вмешивался в сюжет, как я понял.
И все равно поставить на то, что эта инфа верна, свою или чужую жизнь я бы не решился.
— Понятия не имею, — говорю я. — Но он ученый этнограф. Расскажите ему пару-тройку анекдотов, и он будет счастлив.
Но прежде чем Абдуркан вообще появляется на станции, Коля ведет долгие переговоры по рации как с ним, так и с Землей. Нужно выяснить, что его воздух действительно подходит для дыхания, что он не занесет нам болезнетворные организмы — и наоборот, что мы его чем-нибудь не заразим. Все это разрешается ко взаимному удовлетворению: состав атмосферы на корабле этнографа близок к земному, а средства обеззараживания работают автоматически и куда совершеннее земных.
«М-да, — думаю я, — раз так, почему на моей станции вспыхивали эпидемии?»
Впрочем, далеко не от всякой болезни можно защититься поверхностным обеззараживанием, это даже я знаю. А кроме того, эта сюжетная линия может быть целиком фантазией разработчиков, созданной под влиянием памятных им эпидемий начала века.
В общем, Абдуркану разрешают вход, после чего мы выворачиваем люк.
Инопланетянин вплывает на станцию, и я испытываю первый шок.
Во-первых, он оказывается совершенно не похож на себя — в смысле, не похож на тот образ своей расы, который нарисовали наши разработчики. Их высоколобые лица с со свисающими носами и длинными костяными подбородками напоминали мне то ли маски из фильмов ужаса, то ли Месяца Месяцовича из старинных киносказок. Но оказывается, что он выглядит куда антропоморфнее, чем я думал! Да, вытянутое лицо — такие принято называть «лошадиными» — да, очень длинные руки и ноги. Однако если бы я не знал, что передо мной самый настоящий инопланетянин, мог бы принять его просто за очень уродливого человека.
Вдобавок, он разрисован как танцовщик варьете… ну или как клоун, который изображает танцовщика варьете. Веки у него подкрашены голубым, на лбу и скулах — широкие полосы блесток, рот ярко-алый, на щеках румянец в тон. А его костюм кажется откровенно шутовским: трико из разноцветных ромбов с воротником, собранным словно из листьев папоротника, торчащих в разные стороны.
Вопреки моим ожиданиям, в невесомости Абдуркан чувствует себя уверенно: спокойно пролетает по проходу прямо на нас, вовремя тормозит пальцами ноги, обутой то ли в толстый носок, то ли в мягкий сапог.
— Приветствую, земляне! — он жизнерадостно улыбается до ушей, показывая пластины зубов: очевидно, его соплеменники произошли от травоядных животных. В игре у них были, наоборот, острые зубы хищников. — Отлично выглядите сегодня!
Мы переглядываемся: все мы одеты повседневно, как удобнее на станции — тренировки, шорты, футболки, все такое.
— Если мои слова или действия покажутся вам обидными, прошу немедленно мне об этом сказать! — все так же широко улыбаясь, продолжает Абдуркан. — Ведь я изучал Землю только по литературным и видеоисточникам, а у вас так много культур, что демон ногу сломит!
Тут я понимаю, что происходит. Этнограф пытается казаться у нас своим. Отсюда и макияж — небось, не разобрался, что он даже не женский, а вообще сценический, и накрасился, чтобы прихорошиться.
— Обязательно скажем, — говорит Коля. — В свою очередь, прошу нас извинить, если ненароком обидим. Мы первый раз общаемся с инопланетянами.
— Ой, ну не совсем, милые мои! — он подмигивает. — Вот капитан Старостин — я вас сразу узнал! Он уже отлично показал себя в межпланетных контактах!
С этими словами он улыбается и подмигивает Жене.
— Андрей Старостин — вот, — она кивает на меня.
Тот тут же оборачивается ко мне и прижимает длинные руки к груди:
— Ох, прошу меня извинить! Я изучил ваши фотографии, но к физиогномике другой расы нужно привыкнуть, сами понимаете.
Ага, очень изящно сформулировано «вы люди все на одно лицо».
— Хорошо, — говорит Коля. — Скажите, какова ваша процедура отлета? Какой она требует подготовки? Как скоро вы можете стартовать?
— Хоть сейчас, — улыбается Абдуркан. — Только мне нужно провести мелкий ремонт. С последней планеты, которую я посетил, я удирал в спешке, пришлось бросить там кое-какие инструменты. Надеюсь, они достались на ужин ребятам, которые пытались поужинать мною.
— Знаете, — говорит Коля, — у нас вряд ли найдутся инструменты, которые вам подойдут. Наши технологии…
— О, я думаю, найдутся, — беззаботно говорит Абдуркан. — Кажется, на вашем языке это называется «кувалда»?
К концу этого дня ощущение сюрреализма достигает апогея. Мне не верится, что еще с утра я был на Земле, на Восточном, потом летел в космосе, потом общался с остальными жителями «Мир-2», обсуждая с ними тяжелую судьбу современной космонавтики, потом помогал инопланетянину чинить кувалдой его космический корабль (кстати, эту кувалду Коля от всей широты русской души ему подарил).
Потом еще жизнерадостный сугирру — сугирру, вот как называется его раса! — водил желающих (а желали, конечно, все) на экскурсию по его кораблю.
Правда, смотреть там оказалось не на что: бледно-голубые стены, никакой мебели — она вся вытаскивалась из стен при необходимости. Пространства тоже минимум.
Правда, изнутри корабля можно добраться до любого оборудования, даже до двигателя — для этого есть специальные люки. Узнав об этом, Руслан очень просил показать ему антигравитационную установку. Мол, всю жизнь мечтал.
Абдуркан только головой покачал: «Извините, друг, я бы с удовольствием, но она пока на гарантии! Сдерешь пломбу — и поминай страховка, как знали. Вы не представляете, один раз, еще когда у меня был прошлый корабль, не такой скоростной, как этот, мне пришлось залезть в эту камеру и убрать ограничитель скорости… Я тогда удирал от пиратов-старателей в поясе астероидов одной далекой системы. И что же? Мне не просто отказали в ремонте, а еще и штраф пришлось платить за нецелевое использование, хотя я и пытался доказать в суде, что речь шла о вопросах жизни и смерти!»
В утешение он подарил Руслану свою книгу «на настоящей бумаге и еще с автографом автора, через тысячу лет будет раритетом!» Естественно, и Руслан, и остальные космонавты в эту книгу буквально вцепились — несмотря на то, что она была написана знакомым мне шрифтом талесианок на стандартном языке Межзвездного содружества.
Иллюминаторов в корабле Абдуркана тоже нет, но все стены, когда внутренние люки закрыты, можно превратить в один сплошной экран — и тогда кажется, будто ты летишь в космосе без всякого корабля. Страшновато. Моих коллег-космонавтов это впечатляет, особенно Женю.
И вот наконец приходит нам с Белкиным время загружаться в корабль Абдуркана. Впрочем, вещей у нас минимум: смена одежды и кое-какая техника для меня плюс специальный кошачий туалет для Белкина.
На прощание Коля говорит:
— Знаешь, по сравнению с твоей станцией, если верно то, что нам рассказали, наша — ну, как полустанок. Или вообще платформа в глухой Тьмутаракани. Но ты все-таки… если нужен будет совет — запрашивай через ЦУП. Мало ли.