Кокаин. По ту сторону сознания

Мысли стали путанными, восприятие мира – не естественным. Я поднял вверх руку, но смотрел сквозь нее. Стерлось мое существование в этой вселенной, пора домой. Я не могу найти другого объяснения, как кокаин, да, это он играет с моей психикой. Вася, сука, разбавил его не пойми чем. Кофе в кружке закончилось, бодрость мыслей поприветствовало меня. Парень вернулся к друзьям, девушки продолжали танцевать, а спрятавшиеся за стойку тихонько шмыгали носами. Полиция не приехала, да и вообще, пропала вероятность, что приедет, ведь первый и последний, кто пытался ее вызвать, сейчас лежал в лужи собственных мозгов. Кто если не мы? – спросил меня мозг и, передав меня в руки наркотику – отключился. Еще минуту наблюдая за происходящим, согласился с там, что так быть не должно.

- Вор – должен сидеть в тюрьме! – Практически одними губами произнес я, знаменитые слова Высоцкого. Медленно провел рукой по мокрому лбу. Кокаин рассказал мозгу, как жить, отключив при этом чувство самосохранения. – Вор – должен сидеть….

- Эй, дед, ты, что там бурчишь? – Громко спросил у меня парень с пистолетом.

Я сжал пальцами подлокотники, так что пальцы начали болеть. Во мне проснулась некая, ранее неизвестная мне ярость. Резко поднявшись с плетеного кресла, я порвал на груди рубашку, обнажив яркий красно-синий костюм. Парень дернулся, но уже ничего не изменить…. Я достал из-за пазухи два черных пистолета и прицельно произвел несколько выстрелов. Парень, в ярко салатной кофте, еще минуту назад убивший нескольких ни в чем не виновных людей, сделав кувырок через себя, рухнул на пол. Вот теперь меня точно заметили. Его друзья моментально поднялись. Перевернув пред собой стол и спрятавшись за ним, открыли огонь по мне. Я стоял за колонной, с которой градом сыпался отлетающий гипс, пластик и картон. Девушка, танцующая ранее на столе, набросив одежду, проскользнула за колонну и стала за моей спиной. Я дернулся от неожиданности и повернулся к ней. Она страстно прикоснулась ко мне своими горячими губами, прижимаясь всем телом. Пули, отбиваясь от колонны, отскакивали в стены, потолок, дерево. Звон стекол и гром выстрелов закладывал уши. Девушка сделала полшага назад. Мило улыбаясь, она взялась за один из моих пистолетов. Вероятно, очарованный ее прекрасной улыбкой, я протянул его ей. Она тут же схватилась за него обеими руками, передернув затвор, улыбнулась и, выставив его из-за колонны, принялась стрелять. С дальнего угла зала, откуда отстреливались подростки, слышались смех, крики и стоны одновременно. Сменив третью обойму и перезарядив ствол, я остановился – царила тишина. Подростки и большая часть посетителей – были мертвы. Бетонный пол плавно покрывался красной субстанцией, вперемешку с кусками гипса, бумаги, бетона, соли….

Девочка, стоящая за моей спиной, развернула меня к себе и страстно впилась в губы. Грубо сжимая ее упругие бедра, я прижимал ее к себе все сильнее и сильнее. Страсть становилась такой сильной, что я уже не мог остановиться. Гул приближающихся сирен разрушил нашу идиллию. Взявшись за руки, мы побежали к столику подростков. Подойдя ближе, я произвел три контрольных выстрела, собрал лежавшее рядом оружие. Черепная масса, с кусками дерева от стола и костью, ранее прикрывавшую мозг, красным фонтаном разбилась о пол. Обернувшись, увидел, как девушка подняла разбросанные около тела подростка в салатной кофте деньги, аккуратно сложила в пачку и направилась ко мне.

- Детка, не дури, – сказал я и протянул руку.

- Они нам еще пригодятся – мило улыбаясь, ответила она и вложила в мою руку еще теплый пистолет.

- Пора валить отсюда, сейчас прибудет полиция. – Отвернувшись и быстро шагая в сторону выхода, сказал я. Девушка следовала позади, это было понятно по хрусту стекла под ногами.

Выбежав на улицу, солнечные лучи моментально поразили глазное яблоко, оставив от него лишь пылающий опал. Я схватился за голову и зажмурился. Полицейская сирена приближалась, подтверждая эффект Доплера. С обеих сторон перекрестка выехали по три машины. Поправив широкие поля черной шляпы, прикрывая глаза от яркого света, я присел на колено и прицельно сделал несколько выстрелов. Ментовскую «десятку» сперва развернуло и понесло боком, а после несколько раз перевернуло в воздухе, с глухим звоном уронив на тротуар. Люди бросились наутек в разные стороны. Мы с девочкой бросились к машине, стоявшей на противоположной стороне дороги. Дистанционно завел двигатель и, перепрыгнув через капот, сел за руль. Машина под рев двигателя и сокрушительным визгом от дымящейся резины сорвалась с места. Девочка, сидящая рядом громко, истерически хохотала, принимая неудачные попытки пристегнуться. Деньги кружились по салону, останавливаясь у ног. Виляя дворами и закоулками, даже не смотря на то, что машина плавно проходила все повороты, девушку кидало из стороны в сторону. Она продолжала громко смеяться и иногда посматривала назад. Шум сирены то отдалялся, то приближался. Иногда я видел красно-синее мерцание в зеркале заднего вида. Проехав несколько кварталов дворами, наконец, мы оказались на прямой.

- У ментов нет шансов, детка, сейчас ты почувствуешь всю мощь шести литров. – Радостно и довольно громко, сказал я. Девочка запрокинула назад голову и засмеялась громче прежнего.

- Я люблю тебя! – Сквозь смех или слезы закричала она. Меня удивило, что в ее голосе появились нотки грусти, но повернуться к ней я не мог, так как стрелка спидометра умело, ползла вверх и превышала сто восемьдесят шесть километров в час. Нас вдавливало в кресло. Я начал отчетливей слышать ее плач. В голове прозвучал вопрос – «почему?», но повернуться я не мог, мы входили в плавный поворот на Старовокзальной. Дальше дорога выровнялась, и стрелка спидометра вновь поползла вверх. Двигатель набирал обороты издавая при этом грозный глухой звук.