Страница 5 из 9
По прибытии мы увидели, что длинный залив перегорожен баррикадой из деревянных прутьев, кольев и жердей. Внутри запруды плавали особые лианы, которые вапишана собирали за много километров отсюда, в горах Кануку. Вокруг, ожидая, когда рыба, одурманенная ядовитым соком лиан, всплывет на поверхность, собрались рыбаки с луками и стрелами наготове. Одни устроились на корягах, свисавших над водой, другие забрались на специально построенный посреди озера настил, кое-кто стоял на сделанных из подручных материалов маленьких плотах, остальные плавали взад и вперед по озеру в деревянных каноэ-долбленках. На прибрежной поляне женщины разожгли огонь, развесили гамаки и приготовились разделывать пойманную мужчинами рыбу. Но улов пока не шел, и рыбачьи жены постепенно теряли терпение. Эти дурни, ворчали они, такую большую запруду устроили, а лиан побольше набросать пожадничали, вот яд на рыбу и не действует. Три дня тяжелой работы – и все насмарку. Тедди на языке вапишана расспрашивал о новостях и, помимо прочего, узнал, что одна из женщин видела на противоположном берегу огромную нору, в которой, по ее словам, наверняка живет большой зверь. Какой именно – она не знала. Может быть, анаконда, а может, кайман.
Кайман относится к той же группе рептилий, что и крокодил и аллигатор. На взгляд человека несведущего, эти рептилии очень похожи друг на друга, но Джек утверждал, что у них множество отличий и, хотя все трое живут в Южной Америке, среда обитания у них совсем разная. Здесь, в Рупунуни, по его словам, можно встретить черного каймана, который, по рассказам, достигает шести метров в длину. Джек заметил, что предпочел бы «симпатичного крупного каймана» или, коль на то пошло, не отказался бы от приличных размеров анаконды. Словом, кто бы ни обитал в норе, надо его поймать. Мы забрались в каноэ и поплыли через озеро; нас сопровождала одна из женщин.
Отстрел рыбы
После недолгих поисков мы обнаружили две норы – одну сравнительно маленькую, другую побольше. Они были соединены друг с другом: когда мы просунули палку в ту, что поменьше, из соседней донеслись всплески воды. Для начала мы забросали выход из более тесной норы прутьями. Чтобы неведомый зверь не сбежал через более широкий лаз и, вместе с тем, чтобы он мог свободно вылезти, а мы – его поймать, пришлось срубить на берегу несколько молодых деревьев и, воткнув их в прибрежную тину, полукруглым забором огородить вход. Зверь, ради которого мы приплыли, не появлялся; на возню в малой норе он не реагировал. Чтобы расширить нору, было решено немного прокопать илистый берег. Мы начали осторожно снимать верхушку лаза, как вдруг берег затрясся от ужасающего подземного рева, какой вряд ли могла произвести змея.
Выкапывание каймана из норы
Я осторожно вгляделся через загородку в темный, сырой тоннель и увидел в илистой воде большой желтый клык. Это был кайман, и, судя по размеру зуба, довольно крупный.
Самое грозное оружие каймана – его огромные челюсти и невероятно мощный хвост. И тем и другим он может серьезно покалечить, но, к счастью, наш распластался в своей норе так, что надо было остерегаться только какой-то одной его части в один момент времени. Взглянув на его клыки, я тут же понял, что грозит мне. Джек топтался по илистому дну внутри загородки, пытаясь сообразить, как именно кайман лежит и как его вытащить. Если этот гад решит спасаться бегством, Джеку придется очень высоко и быстро подпрыгнуть, чтобы не лишиться ноги. Мне тоже было небезопасно бродить по пояс в воде, лавируя между берегом и Чарльзом, стоявшим в каноэ на расстоянии, которое требовалось для качественной съемки. Я был уверен: если кайман рванет в сторону Джека, наша хлипкая загородка тут же рухнет под тяжестью зверя. Джек, скорее всего, успеет выскочить на берег, а вот мне придется некоторое время шлепать по воде прежде, чем я окажусь в безопасности. Вряд ли стоит уточнять, что кайман на такой глубине передвигается гораздо быстрее, чем я. К тому же по неведомой причине – скорее всего, потому, что я перепугался намного сильнее, чем ожидал, – у меня не получалось держать каноэ так, чтобы Чарльзу было удобно с него снимать. После того как я чуть было не перевернул наше «плавсредство» вместе с моим другом и его аппаратурой, Чарльз решил, что для камеры будет безопасней, если он спустится ко мне в воду.
Тем временем Тедди взял у одного из вапишана лассо из сыромятной кожи, и теперь они с Джеком, стоя на коленях, водили им перед носом каймана в надежде, что громадная рептилия бросится в нашу с Чарльзом сторону, и в этот момент они набросят на нее петлю. Зверь шумел и бился о стенки норы, так что сотрясался весь берег, но было понятно, что вылезать он не собирается. Джек еще немного прокопал прибрежный песок.
К этому моменту за нашими действиями наблюдали и пытались помочь советами человек двадцать аборигенов. Им казалось совершенно непонятным наше желание вытащить эту тварь целой и невредимой. Они были за то, чтобы его убить, тыкая своими ножами.
В конце концов Джек и Тедди растянули двумя рогатинами петлю и накинули ее на черную кайманью морду. Зверь пришел в неистовство и, яростно рыча, отчаянно извиваясь, сбросил лассо. Так повторилось трижды, и только с четвертой попытки животное удалось заарканить. Медленно, растянув лассо на рогатинах, Джек приблизил его к голове каймана и вдруг резко, мгновенным движением, еще прежде, чем рептилия сообразила, что произошло, накинул петлю и туго стянул ею зловещие челюсти.
Однако на свободе оставался мощный хвост, и от него надо было защищаться. Нам с Чарльзом, наблюдавшим эту сцену из воды, сделалось совсем не по себе, когда, затянув, для пущего спокойствия, вокруг морды каймана еще одну петлю, Тедди велел разрушить нашу загородку. Теперь ничто, кроме узкой полоски воды, не отделяло нас от чудовища, которое лежало, выставив из норы длинную голову, и злобно таращилось на нас желтыми неподвижными глазами. Тем временем Джек одним прыжком оказался в воде; перед собой он держал длинный шест, сделанный из ствола молодого дерева. Наклонившись, он просунул палку в тоннель так, что она легла вдоль чешуйчатого хребта, потом сам протиснулся внутрь и надежно закрепил ее, протянув лассо под склизкими и холодными кайманьими подмышками. Вдвоем с Тедди они мало-помалу вытаскивали каймана из норы, обвивали его веревками и в некоторых местах прочно привязывали к шесту. Наконец задние лапы, основание хвоста и сам хвост были надежно привязаны, и поверженный зверь, мордой в тине, лежал у наших ног. Был он чуть больше трех метров в длину.
Теперь предстояло переволочь его через озеро к грузовикам. Мы прикрепили передний конец шеста к корме каноэ и, волоча каймана, стали грести обратно к лагерю женщин.
Джек наблюдал, как вапишана помогают нам затащить каймана в кузов, после чего тщательно проверил, не перетерлись ли веревки. Истомившиеся в ожидании рыбы женщины столпились у грузовика, рассматривали нашу добычу и бурно обсуждали, кому и зачем понадобилась эта опасная гадина.
Назад ехали через саванну. Чарльз и я сидели по обе стороны каймана, вытянув ноги так, что они почти упирались в кайманьи челюсти; нам очень хотелось верить, что лассо из сыромятной кожи не обманут наших ожиданий. Мы ликовали: еще бы, сразу поймать такого мощного зверя. Джек держался более сдержанно.
«Для начала неплохо», – пробормотал он.
2. Тайни Мак-Турк и рыба-каннибал
На вторую неделю жизни в саванне мы, с некоторым удивлением, обнаружили, что за эти дни у нас собрался довольно большой зверинец. Нам удалось поймать гигантского муравьеда, много разных животных подарили ковбои, а Тедди Мелвилл расщедрился и передал нескольких своих питомцев, которые бродили по его дому: неутомимо орущего попугая ара, двух голубей-трубачей, наполовину одомашненных и живших с цыплятами, и обезьяну-капуцина Чикиту, которая, при всей внешней благопристойности, имела привычку тайком таскать вещи из наших карманов, когда мы беззаботно играли с милой зверушкой.