Страница 32 из 97
Город, в который их привезли, был чист, вымыт и украшен флагами. Как пояснила Маня, сегодня здесь отмечают День Города. Более полным предложением это означало, что им придется выступать на открытой площадке.
- Главное, чтоб без дождя, - подытожил Данька, рассматривая из окна гримерки сцену, собранную на площади.
Какого-нибудь навеса, отдаленно напоминающего крышу, на ней, естественно, не было. Вокруг ограждения уже собирались люди, подтягиваясь из парка, занимали выгодные места и фотографировались на фоне растяжки с рекламой их балета. Некоторые жители были совсем без курток, в одних тонких свитерах. Октябрь выдался теплый и безветренный, но им выступать перед самым салютом, ночью погода вполне предсказуемо может измениться.
Алекс тоже подошел к окну, делая глоток минералки из чашки, заботливо приготовленной организаторами. Кроме минеральной воды на длинном столе вдоль стены стояли фрукты, бутерброды и чай. Скромный райдер привычно выполнялся, но есть не хотелось. Энергетические напитки, как и кофе, в райдер не входили, но танцоры сами запасливо ими затарились – где-то же надо брать силы на два часа энергичных танцев.
Алекс поделился концертным опытом:
- Жутко, когда видишь, как собирается такая сцена. Каким образом все это крепится… все эти провода, декорации… А если еще и рабочие ляпнут что-то вроде: "Ай, ладно, и так сойдет" – потом на нее вообще заходить страшно. Никогда не знаешь, что куда упадет, сколько тонн это весит, и где ты в этот момент будешь находиться.
Макс от души чихнул, подтверждая.
Алекс тут же подколол его:
- Только начали, а уже чихаешь.
- Я всегда на гастролях простываю, - напомнил Макс, чихая для убедительности еще раз.
Он уже переоделся в концертное и, запихнув сумку под стул, предложил:
- Может, покурим, пацаны?
- Там Манька на выходе, - предупредил Арсений, хорошо запомнив, что если она увидит кого-нибудь с сигаретой, оштрафует весь балет.
- Вовремя! А я уже настроился… – Макс плюхнулся на стул, смирившись, что покурить не получится, и достал из пакета остывший ход-дог, купленный им в кафешке, в которой они то ли обедали, то ли уже все-таки ужинали.
Арсений стянул с себя футболку и принялся рыться в чемодане, вытаскивая вещи. Денис рядом старательно резал пластырь и, морщась и матерясь себе под нос, лепил на большие пальцы ног. Мозоли он натер новой концертной обувью, еще не успев толком разносить и сбить ее под себя. И теперь на каждом концерте добивал несчастные, не успевающие заживать пальцы, каждый раз стирая их до крови. Арсений молча посочувствовал солисту – танцевать в полную силу с мозолями невыносимо.
Алекс отвлекся от созерцания площади и бросил взгляд на часы:
- Ну что, ансамбль песни и тряски, на выход?
Арсений вскинул брови:
- Тряски? – переспросил он, едва сдерживая хохот.
- Песни? – вторил ему Данька, ослабляя шнурок на кроссовке. – Что-то я не помню, чтобы мы пели.
Макс широко развел руки в стороны, подражая оперным певцам, и затянул, выходя из гримерки:
- Я встре-е-етил ва-а-ас и ВСЕ! – закончил он внезапно.
Штука была всем известна, но все равно из гримерной грохнул дружный хохот.
Танцоры один за другим покинули гримерку – нужно было размяться. Когда концерт проходил в ДК или театре, они всегда прогоняли пару номеров на площадке, пробуя сцену, запоминая ее особенности, неровности и прочие нюансы, измеряли шаги до прожекторов, располагающихся почти у ее края, определяя точки - исходные позиции танцоров и мысленно выстраивая линию.
Сегодня такой возможности не было – не при зрителях же. Придется быстро оценивать обстановку с первым шагом на сцену.
Танцоры отыскали в конце коридора просторный холл, Арсений выбрал в своем телефоне нужный трек, врубил погромче, и они начали повторять танец. Положить телефон было некуда, карманов тоже не было, так он и танцевал с телефоном в руке, что ему нисколько не мешало, только держать приходилось крепко.
К ним присоединился и Денис, решив повторить свой сольный танец. Он воткнул наушники в уши, включил плеер и принялся танцевать, не мешая остальным повторять другой номер. Можно было бы и просто под счет, но музыка балета сбивала.
Когда трек в телефоне Арсения закончился, он сначала не понял – солист танцует в тишине, не обращая ни на кого внимания. И только потом заметил проводки наушников, змейками убегающих к плееру, прикрепленному на пояс концертных брюк. Арсений узнал движения, подстроился и влетел в танец, превращая сольный в дуэт. На занятиях в студии его учили все – никогда не угадаешь, кто будет следующим солистом и кого придется замещать, поэтому основные танцы балета знал каждый из его участников.
К началу концерта на площади собрался уже весь город. Повсюду мигали неоновые браслеты, шляпы, игрушечные биты и прочие радости городских гуляний. Дети, сидя на плечах у родителей, пачкались сладкой ватой и пищали сигнализацией игрушечных пистолетов. Город гудел как улей, толкался, натыкаясь на охраняющих порядок людей в форме, и хаотично перемещался по площади в ожидании больше салюта, чем концерта. Из толпы были слышны нетрезвые выкрики, компании девчонок визжали, встречая знакомых и что-то горячо обсуждая. Звучание гуляющей площади складывалось в одну всеобщую какофонию. Воздушные шары готовы были унестись ввысь, но их держали длинные ленты. Настолько длинные, что они цеплялись за провода линий электропередач, но отдыхающие этого не замечали и продолжали идти, натягивая ленту, пока кто-нибудь не толкал их, показывая на шар. Город тонул в шашлычном дыму, а в глазах рябило от огромного количества раздражающих неоновых вывесок, незапоминающихся лиц толпы и слишком ярких для такой ночи фонарей. Площадь бурлила, зашкаливала эмоциями, и взгляды были сосредоточены на пока еще пустой сцене.