Коронный удар

Моя Луна... Почему он меня так назвал? Я знаю, что имя Селена с древне-греческое переводится именно как "Луна", но все же. Это прозвучало так интимно, так обжигающе, так ласково...

Все, хватит! Все мои мысли должны быть о предстоящем бое, который состоится через три недели. Дьявол! Рука двигается хорошо, но при этом каждое движение ей еще отдается острой болью, проходящей сквозь все тело. Из-за этой раны пришлось на время забыть о тренировках, так что я сейчас не в самой лучшей форме для боя. Последнее слово отозвалось во мне дрожью. Два боя... Мне осталось два боя, и Паша меня отпустит... Наверно... Надеюсь...

С такими мыслями я и шла домой, кутаясь теплый шарф, в попытке закрыть лицо от холодного ветра. Время перевалило за полночь, но улицы были все так же оживленны. Свернув с одной из таких, я оказалась в темном переулке, через который все время ходила на работу и обратно. Ну вот, еще пять минут и я буду дома. Обычно здесь всегда тихо, но не сегодня.

- Парни! Гляньте какая цыпочка заглянула к нам на огонек! - раздался сбоку от меня пьяный мужской голос.

Только этого не хватало!

Ко мне вальяжно шли трое мужчин, характеризующихся одним словом - гопники. Хм... До этого я их не видела в нашем районе, да и живи они здесь подольше, знали бы на кого следует нарываться, а кого лучше обходить стороной.

- Я не в настроении, мальчики, - спокойно сказала, продолжая идти к арке между дворами, - рассоситесь.

- Ты не охренела ли, девочка? - прохрипел второй, самый здоровый из троицы. - Пойдешь с нами, глядишь, к утру мы тебя и отпустим.

После жарких поцелуев с Владиславом в крови все еще бурлил адреналин, заставляя меня быть более резкой:

- Я, кажется, ясно сказала. Отвалите, - в груди стала сжиматься тугая спираль гнева.

Сколько еще мне придется драться, доказывая свое право на место под солнцем?! Как мне все это надоело! Этот чертов Паша со своими дурацкими боями! Урод брат, из-за которого мне приходится рисковать своей жизнью! Непонятный Влад, рядом с которым я чувствую себя непозволительно слабой! Как же меня все достало! Еще и эти дебилы прикопались!

Вдруг больное плечо сжала сильная рука, останавливая меня и посылая по усталому телу волну злой боли...

- Я же тебе ска...

Сильный удар кулаком в лицо не дал ему договорить.

- С*ка! Убью! - взревели оставшиеся двое, размахивая кулаками и налетая на меня, пока их собутыльник медленно поднимался с грязного асфальта.

Через пару минут все было кончено. Будь эта троица трезвая, я бы так легко с ними не справилась. И уж точно не отделалась бы парой ушибов и сбитыми костяшками пальцев на обеих руках, но к этому я привыкла. Так что можно сказать, что мне крупно повезло. Зато душу отвела...

Продолжив свой путь домой, я тихо рассмеялась. Только вот почему-то в этом смехе мне послышались истеричные нотки, да и глаза что-то стало щипать. Над кем я смеюсь? Над собой или сложившейся ситуацией? Не знаю. Только вот мне до спазмов в горле хочется закричать: "Спасите! Спасите меня от этого мира". Мира, где или ты, или тебя, где "перегрызть глотку" человеку ничего не стоит, где брат готов бросить сестру на произвол судьбы. Но ведь я сильная, я все выдержу, правда? Но иногда так хочется быть слабой, хочется, чтобы меня защищали, чтобы лелеяли, чтобы... Боги, о чем я?! С самого детства я всегда сама решала свои проблемы. Папа всегда говорил, что спасение утопающего дело рук самого утопающего. И он был прав: в нашем мире нельзя полагаться ни на кого. Даже Макс (внутри опять кольнуло острой болью, которую я старательно затолкала вглубь себя) никогда не просил помощи у отца, преодолевая трудности самостоятельно. Тогда почему же он так со мной поступил? Почему бросил? Почему предал меня?

Ладно, хватит заниматься самобичеванием - это все равно ничего не изменит. Да и Димка не поймет моего подавленного состояния после похода в клуб. Так что стоит взять себя в руки, ведь слезами делу не поможешь... и ничего не исправишь.

Уже зайдя в подъезд, я смогла-таки справиться со своими чувствами, так что Димка, открывший мне дверь, увидел весело улыбающуюся меня.

- Как отдохнула? - помогая мне стащить куртку, участливо спросил он.

- Отлично, - хмыкнула я, зная, что он мне все равно не поверит.

- Да? - ну не делай такое скептическое лицо! Я все равно не скажу тебе, что мне сейчас очень плохо. И ты это прекрасно знаешь.

- Да, - для надежности еще и кивнула, - только выступить пришлось, теперь рука болит.

- Все с тобой ясно, звезда, - тяжело вздохнул друг, - дуй уж спать.

- Сладких снов, Димуль, - чмокнув его в покрытую легкой щетиной щеку и на миг прижавшись к большому телу, пробормотала я и потопала в свою комнату.

- Сладких снов, - тихо сказали мне в след нежным голосом.

Лежа на холодных простынях в своей кровати, я пыталась заставить себя забыть поцелуй с Владиславом. Зажмурив глаза и закусив нижнюю губу, я силилась выкинуть эти воспоминания из головы. Но вместо этого в памяти как назло всплывали прикосновения сильных рук, удерживающих меня, твердость прижимавшегося ко мне горячего тела, волшебный мускатный запах, который, кажется, и сейчас улавливался тонким оттенком от моей кожи, и губы... Твердые, жаркие, властные губы, прижимавшиеся к моим так, словно хотели поглотить меня всю без остатка. Даже сейчас я чувствую этот обжигающий поцелуй с пьяным вкусом коньяка. Не сдержавшись, я осторожно, словно боясь стереть следы ЕГО прикосновений, кончиками пальцев дотронулась до горевших с момента поцелуя губ и еле слышно застонала - настолько они стали чувствительны.

Уже засыпая, почему-то разочарованно подумала:

"Жаль, что цветы не от НЕГО".

***

- Ну как, успокоился? - спросил Федор Геннадьевич, флегматично смотря на то, что буквально полчаса назад было гримерной его танцовщиц.

Сейчас небольшая комната представляла из себя полностью разгромленное помещение: разбитые зеркала мелкой крошкой хрустели под ногами, поломанные столики и стулья (он их что, об стены что ли швырял?! Мда... глупый вопрос) живописными обломками украшали пол, вещи его девочек раскиданы по всей комнатке. Ну а сам виновник всего этого погрома сидел прямо на полу (стульев-то все рано уже нет), привалившись к стене, и курил, пустым взглядом уставившись перед собой.

- Да, - холодно ответил Владислав и спросил у дяди, - где близнецы?

- Смылись ко мне, когда ты начал громить гримерку, чтобы не попасть тебе под раздачу. И как я теперь объясню моим танцовщицам, что им теперь негде и не во что переодеваться? - вскинул брови Сорокин и пристально посмотрел на Барса.

Сейчас Влад понимал, что поступил не красиво по отношению к собственному родственнику (все-таки ему не пять лет, чтобы закатывать истерики и погромы), но в тот момент, когда, ОНА сказала про какие-то цветы и быстро ушла, у него словно сорвало крышу. Его душила мысль о том, что кто-то может ухаживать за НЕЙ. Перед глазами стояла кровавая пелена ярости, сердце билось в агонии боли, а в голове была только одна мысль: "Убью"!

- Я им заплачу, - отмахнулся молодой мужчина, повернув-таки голову к стоящему в дверях, - Ты знал о цветах?

- Нет, - честно ответил Геннадьич, - и даже не представляю, кто это может быть. Можно вопрос?

- Валяй, - разрешил Влад, потушив окурок прямо об и так грязный пол.

Поморщившись, тот спросил:

- С чего бы такая реакция? - мужчина внимательно посмотрел племяннику в глаза. - Что-то раньше я не замечал за тобой такого, - запнулся на миг Сорокин, подбирая слова, - скажем так, бурного проявления чувств.

- Не знаю, - надрывно выдохнул Владислав и, прикурив новую сигарету, закрыл лицо руками. - она сводит меня с ума. Я не могу ни о чем думать, только о ней и ее серебряных глазах. Она приходит ко мне даже во сне. Что мне делать? Как избавиться от этого наваждения? - посмотрел он на дядю с мольбой в глазах.

- А ты хочешь этого? - едва сдерживая нежную улыбку, поинтересовался Федор Геннадьевич. Он-то знал в чем дело и удивлялся, как Владислав еще не додумался до нужного ответа.

- Чего? - не понял Влад.

- Ты правда хочешь избавиться от этого, как ты сам сказал, наваждения? Хочешь избавиться от НЕЕ? - выделил последнее слово пожилой мужчина, давая понять кого именно он имел в виду. - Хочешь, чтобы ОНА досталась другому?

Барс сжал зубы, молча посмотрев в глаза дяде.

- Тогда к чему эти глупые вопросы? - весело хмыкнул Сорокин и, уже не скрываясь, задорно улыбнулся.

"Геннадьич прав. Я, во что бы то ни стало, добьюсь тебя, моя Луна. Ты слишком нужна мне. Я... Я не могу без тебя..."

***

Утро встретило меня обильным снегопадом. Выйдя из дома (Димка отправил за покупками, гад), я за пару минут оказалась вся обляпана снегом. Как же красиво на улице!

Я всегда любила зиму. Многим нравится тающая весна, почти все любят жаркое лето, немногим по душе дождливая осень, а мне... Мне дороже всех именно зима. Она дает сон уставшей земле, укутывает деревья белым "одеялом", кружиться миллиардами снежинок в известном только ей танце, завораживает блеском бриллиантов на солнце. А еще она успокаивает мою израненную душу. Хех... Что-то меня на философский лад потянуло. Пора с этим завязывать, а то вместо того, чтобы идти в магазин, буду так стоять и медитировать.

Затарившись продуктами по выданному мне Димкой списку (а он был ай-яй какой не маленький), я еще полчаса простояла в очереди из-за какой-то бабульки, которая за это время вывела из себя всех окружающих своими рассказами о своей молодости: и цены-то у них были дешевле, и трава зеленей, и вообще даешь коммунизм и пионеров. В общем, вывалилась я из магазина взмыленная и злая, как тысяча чертей, еще и с тяжеленными пакетами в обеих руках, от чего левое плечо вновь разболелось. Завернув за последний поворот перед моим домом, я остановилась в нерешительности.

А возле моего подъезда стоял черный тонированный, а самое главное незнакомый мне джип. И кто это к нам приехал? У людей Паши таких машин нет точно, уж в этом я уверена на все сто. Владислав? Не думаю. Соседи купили? Бред. Большая часть жильцов нашего дома — это те же самые бабульки. Хотя, кто их знает, может родня приехала к кому-то из них. Но почему-то во мне все больше растет уверенность, что это ко мне.

Сделав глубокий вздох и продолжив движение к родным пенатам, я старалась не коситься на огромную машину. Что-то мне все это не нравиться. Очень не нравиться.

Словно в подтверждение моих мыслей, стоило мне только поравняться с машиной, как дверца переднего пассажирского места открылась и из джипа вылез внушительный такой дядя:

- Оставь пакеты и залезай в машину, - сказал он хриплым голосом.

- С чего бы я должна это делать? - спокойно спросила, медленно заводя правую ногу назад и делая упор на левую. Его лицо было смутно знакомо, и я силилась изо всех сил вспомнить, где могла видеть этого мужика.

- Садись, - уже с явной угрозой в голосе произнес он, заводя руку за спину, - с тобой просто хотят поговорить.

- Хорошо, - кивнула и, не делая резких движений, положила пакеты на землю.

Блин, да на кого он работает?! То, что он прячет за спиной пистолет, ясно как божий день. Нет, конечно, могу врезать ему и попытаться сбежать, но недалеко от нас находится детская площадка, в которой сейчас играет несколько детей, да и их мамаши стоят совсем рядом. Если он начнет стрелять, то может попасть в кого-то из них, а я не хочу брать такой грех на душу. Невольно усмехнулась своим мыслям, все-таки я еще не так жестока, как мне казалось.

Под пристальным взглядом мужчины я открыла заднюю дверцу машины и, не давая себе времени передумать и наплевав на всех, дать деру, залезла в машину. Увидев тех, кто являлись пассажирами джипа помимо меня и уже успевшего сесть на свое место мужика, я поняла одну важную вещь.

У меня большие проблемы.