Двуликий бог

Я не знаю, что сказал Всеотцу хитрец-Локи в тот день, но Один лишь внимательно посмотрел на него долгим испытующим взглядом и вышел из зала в галереи. В последний раз двусмысленно взглянув на меня, лукавый бог поспешил за ним своим широким решительным шагом. Мне всё ещё казалось, что происходящее – нелепая и злая шутка, но отчего-то я не могла ни пить, ни есть, невзирая ни на какие уговоры. Тор – виновник моих злоключений – уже наивно забыл о том, что это он втравил меня в историю, невольно рассорил моего отца с самым коварным и безжалостным существом в Асгарде и поставил на кон всю мою будущую жизнь. Теперь он продолжал пировать вместе с Сив и своими товарищами по оружию, описывая различные приключения в стране великанов, чтобы его и правда поразил гром!

И только златовласая богиня смотрела на меня сочувственно и смущённо. Я не винила её. Собственно говоря, я и Тора не винила, хоть и рассердилась на него; в конце концов, он сделал это не со злого умысла, а из самых лучших побуждений. Кто же виноват, что он был так твердолоб. Я испытывала смешанные чувства. Мне хотелось сорваться со своего места и бежать вслед за Всеотцом, услышать его мудрые думы, увидеть красивое и в то же время жестокое лицо Локи, понять, что же таится за этим импульсивным решением: искренний интерес, надеяться на который я не смела, или запал и мстительность, возможность поставить на место Бальдра, досадить ему. Но отец, как чувствовал, больше не отпускал меня от себя ни на шаг, и мне приходилось сидеть среди асов, слушая их россказни и совершенно не разбирая слов за оглушительным стуком собственного сердца.

Моя мать, ровно как и отец, была не в восторге от неосторожного предложения Тора и его неожиданных последствий. Только если у Бальдра прямолинейность Локи вызвала гнев, то Нанну она ввергла в ужас. Моя милая заботливая госпожа! Как она вся побледнела, как затрепетала, словно испуганная лань в лесах Мидгарда! Она так крепко и нежно прижала меня к себе, что я сама едва не заплакала, хотя до этого и не была огорчена. Только в тот миг я осознала, что решение, которое примет Один, может вынудить меня навсегда покинуть отчий дом, и тогда я даже не знала, смогу ли я вновь увидеть своих близких, учитывая, как сильно мой возможный муж недолюбливал отца. И это было взаимно.

Наконец, сжалившись над нашим общим смятением и назревающим горем, бог света отпустил меня с пиршества при условии, что я не буду отходить от матери ни на шаг. Мне так опостылело окружающее радостное празднество, когда сама я пребывала в полном замешательстве, что я с радостью согласилась. Я держала Нанну под руку и медленно шла рядом, склонив голову ей на плечо. Сердце переполнила вдруг дочерняя нежность, мне хотелось коснуться светлого лица матери, обнять её, прижаться и никогда больше не отпускать. Смутные предчувствия тревожили мою душу, и я даже представить себе не могла, как скоро им суждено осуществиться.

Навстречу нам, мирно беседуя, шли двое верховных богов. Какие-то особенные отношения связывали этих двоих, недаром Один не только прощал Локи все его каверзные проделки, но и нередко обращался за советом к хитроумному богу. «Он ни за что ему не откажет», – мимолётно пронеслось в голове, а горло тут же сдавило зарождающимися слезами. Я поспешно опустила взгляд, боясь, что мои глаза выдадут меня. Приблизившись к верховному богу и его роковому спутнику, мы поклонились в знак приветствия и уважения. Нанна хотела было проследовать мимо, надеясь, что Всеотец ещё не принял окончательного решения, но довольное лицо Локи, на которое, не сдержавшись, я взглянула украдкой, говорило само за себя, а Один мягким, величавым жестом остановил богиню. Я же так и осталась стоять, не поднимая головы и трепеща от волнения.

– Правда ли, о Нанна, что Локи просил у моего сына руки твоей дочери, и он грубо отказал ему? – строго спросил властелин. Асинья медленно приподняла лицо, устремила на него взгляд своих светлых глаз, полных искренней растерянности и печали. Отец всех богов вызывал у моей матери почти такой же сильный трепет, как и горячо любимый супруг, так мало на него похожий. Я украдкой переводила взгляд с Нанны на Одина. В отличие от своей прародительницы, я не испытывала перед Всеотцом ни доли страха или стеснения. Правда, мне никогда не доводилось видеть отца ратей в гневе или в бою. Кто мог знать, как менялся мудрейший из богов в пылу сражения?

– Вообще-то я просил всю дочь целиком, – насмешливо вставил циничный Локи, но Один, казалось, не слышал его. Зато я слышала. Голос самонадеянного мужчины был полон ядовитой иронии и в то же время самодовольства. Губы мои рассерженно дрогнули.

– Правда, Всеотец, – покорно отвечала моя кроткая матерь, припадая лбом к его светлым ладоням в жесте немого отчаяния и невысказанной мольбы. Моё сердце больно кольнуло при виде её искренней печали. – Пощади мою милую дочь, она ещё так юна…

– Ты сравниваешь замужество с казнью?.. – хитро прищурившись, уточнил бог огня. Казалось, ничто на свете не могло задеть его чувства, и на всё у него был заранее припасён точный хлёсткий ответ. Я, наконец, обратила взгляд на того, кого мне прочили в мужья. Его глаза выражали сразу так много всего, но мне было не в тягость смотреть в них. Локи, казалось, это удивляло, и он едва уловимо улыбнулся. А я всё пыталась понять, кто же он, какой на самом деле?.. Есть ли какие-то искренние чувства за этим непроницаемым лицом с извечно натянутой фальшивой улыбкой шута? Что-то такое мелькало на глубине его взгляда, как будто неясная тоска, боль, но едва ли она могла быть вызвана отказом Бальдра – Локи был не настолько мелочен. Может быть, дело всё же в его детях, заточенных в трёх разных концах света?..

– Мы долго беседовали, Нанна, богиня кроткого сердца, и я серьёзно обдумал своё решение. Я считаю, что этот союз принесёт благо, ибо только твоя дочь способна унять тот злобный огонь, что пожирает Локи, – тут рыжеволосый мужчина сразу же недоверчиво скривил губы, – и даровать мир не только ему, но и всему Асгарду, позволяя нам избежать многих страшных бед. Я нахожу их равными по положению и близкими по духу, а потому от своего имени и имени сына даю согласие на этот брак. Бальдр не посмеет перечить воле отца и повелителя,  – я поспешила поддержать мать, потому что в тот же миг она вздрогнула, вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и обмякла в моих руках, лишившись чувств. Я бережно посадила асинью на пол, прислонив спиной к опоре из светлого камня, что поддерживала своды над нами. Голова её бессильно склонилась, и несколько светлых локонов упало на белую грудь. Всё внутри меня сжалось от сочувствия матери, и в отчаянии я бросилась на колени перед Одином.