Страница 89 из 148
Она сняла с пояса фотоаппарат.
— Хочу сфотографировать тебя. Рядом с ними.
— Не стоит. У тебя совсем мало кадров.
— Я хочу.
Молчанов придвинулся к капсуле и положил сверху руку, словно обнимал друга. Нака прицелилась. Щелчок.
— Кажется, я моргнул.
Нака убрала фотоаппарат за пояс.
— Ничего. Я сделаю так, чтобы твои глаза были открыты. Могу даже сменить их цвет.
— На какой?
— Какой захочешь.
— Красный.
Она рассмеялась.
— Лучше оставить как есть. Уже идеально.
Нака приблизилась к стене и рассмотрела фотографии, которые Молчанов перенес из каюты вместе со спальным мешком.
— Это твой папа?
— Да.
Она потянулась к фотографии и за несколько сантиметров от нее остановилась, взглядом спросив у Молчанова разрешения. Он кивнул. Она аккуратно сняла фото и рассмотрела вблизи. Отец запечатлён в лаборатории. Он стоял, облокотившись на стол, скрестив руки перед собой, голова повернута в сторону, рот приоткрыт. В тот он подзывал Андрея к себе, чтобы сфотографироваться вместе. Но Григорий Васильевич, его наставник не дружил с электронной техникой и случайно сделал это фото. Несмотря на то, что через несколько секунд была сделана их совместная фотография, Молчанов любил именно эту. Отец на ней как живой.
— Совсем не похожи, — сказала Нака.
— Я похож на мать. Только подбородок его и волосы.
Нака перевела взгляд с фотографии на Молчанова, затем обратно.
— Твой папа врач?
— Он биолог.
— Как ты?
— Почти.
— Он должно быть гордиться тобой?
— Он умер, много лет назад.
— Прости...
Нака отвернулась и внезапно заплакала. Молчанов обнял ее. Она еще больше разрыдалась. Спустя несколько минут она успокоилась и смогла говорить.
— Когда ты сказал, я снова ощутила ту боль. Она живет тут, в груди. Не могу контролировать. Ты тоже до сих пор чувствуешь?
— Будто это было вчера.
Нака возвратила фото на место. Воцарилась тишина. Лишь только жужжала вновь очищенная вентиляция.
— Мой отец часто приносил домой банки с насекомыми, — рассказывал Молчанов. — Жуки бронзовки, венгерские жужелицы, огромные тараканы—носороги, — Нака вздрогнула, когда Молчанов показал ей размер тараканов—носорогов, вытянув ладонь. — Мама так ругалась. Насекомые жили у нас по много месяцев. Когда они умирали я очень переживал. Тогда я решил, что сам могу не хуже папы искать новых жуков. Я ловил их на улице, выкапывал из—под земли, складывал в банку и приносил домой. Мама наругала меня и заставила выпустить их. Они с отцом сильно повздорили из-за этого. Отец говорил, что ребенку нельзя запрещать быть любознательным. Он говорил — я, как растение, если не поливать, засохну. А потом папа принес мне книгу и сказал, что, если я хочу быть настоящим исследователем, мне не нужно содержать находки дома, я должен составлять каталог. Я зарисовывал туда мух, червяков, жуков, в общем все, что мог найти. Потом отец принес с работы старый микроскоп, ему, кажется, было лет сто. Линзы прошаркались, резкость не настраивалась, а еще от него воняло спиртом. Помню, когда впервые посмотрел в него. Вокруг меня были еще миллионы находок. Уже через год у меня был обширный каталог из нескольких томов. Когда видишь перед собой результаты работы — это непередаваемое чувство гордости. К этому чувству быстро привыкаешь и уже не можешь без него жить. Я мнил себя первооткрывателем, а потом отец сказал, что все организмы в моем каталоге уже давно известны. Я так плакал. Отец обнял меня и сказал –никогда не останавливайся! Он поселил во мне желание — продолжать искать. Повзрослев я решил направить взор в космос. Пока мой внеземной каталог пуст.
— Скоро там появится первая запись, — сказала Нака. — Отец бы гордился сыном.
— Он не узнал, что я пошел по его стопам, — голос его задрожал. — Мы поругались, я сказал, что мне его жизнь не интересна. Я сильно огорчил его.
— Ты не виноват.
— Я не успел попросить у него прощения. Слишком поздно я понял...
Она положила руку ему на грудь.
— Он простил тебя давно. Он все видит.
В ее словах была такая искренность, что Молчанов внезапно ощутил прилив жгучего одиночества. Со смертью отца одиночество стало его вечным спутником. И никто, ни мама, ни Света не могли заполнить его. Смогла только Нака. Они, как два голодных изнеможённых пса, промокших под ливнем обстоятельств, внезапно встретились посредине клетки.