Страница 20 из 148
— Мы летим спасать, а не разрушать.
— На чью бы территорию не ступил человек, он несет за собой смерть. Сам взгляни, больше не сыскать на земле ни льва, ни медведя.
— Они живут в резервациях. Там их охраняют и им ничего не угрожает.
Покровский сделал широкий приветственный жест.
— Располагайтесь марсиане, чувствуйте себя как дома. А на решетки не обращайте внимания и на уколы, да на деревья пластиковые. Добро пожаловать в свободные резервации.
Молчанов ответил после недолгой заминки с полной решимостью:
— Я не позволю чтобы с ними что—то случилось. Обещаю.
Покровский одобрительно подмигнул.
— Ты нравишься мне, летописец. Бошка у тебя на плечах, а это главное. Не пытаешься притворяться как эти... Ну ты понял, друзья наши. Искренний ты, душевный.
Внезапно Покровский потянулся ближе к Молчанову и заговорил вполголоса:
— Ты уже не на Земле, но не забывай кто ты и откуда. Мы с тобой одной крови, должны горой друг за друга стоять, понимаешь? — Покровский тыкнул Молчанову пальцем в лоб. — Янки сегодня лепечут одно, завтра другое. Все наши знают, что им нельзя доверять. Слышал, как вояка сегодня весь брифинг лепетал, мол реактор доработан, проблемы устранены?
Молчанов кивнул. Конечно он слышал и ответ командира Стивенсона серьезно его обнадежил.
— Знаешь где этот движок был последние десять лет, а? В заброшенном японском складе под грудой бетона валялся. Еле завалы разобрали, чтобы подобраться к нему. Что смогли отыскали, слепили и вперед, народ же просит, требует спасать красных обезьянок. А заработает или нет, да и черт с ним. Главное каждый свое выполнил, отчитался и урвал. Когда еще такой бал, следующий будет...
— Тогда зачем так говорит, командир то? — спросил Молчанов.
— Запомни, для янки все вокруг шоу. Они отбор в экипаж умудрились превратить в цирк шапито. Так заврались, что и сами начали верить в свою ложь, мол все хорошо, все рассчитано, да—да знаем, слышали уже такое сто раз. Подтирай потом за ними, а что случись, не виноваты мы. Думают написали свод правил, на компьютере посчитали и все заработает, само собой. Хрена с два. Русских они не проведут — меня и тебя! Если что я же могу на тебя рассчитывать, правда?
— Чтобы сделать что? — осторожно спросил Молчанов.
— Долететь в целости и сохранности. А ты что подумал?
— Само собой.
— А еще это дурацкое название — Прайм—1479. Кто вообще придумал эту ахинею?
— Прайм означает главный, подразумевается, что эта миссия главная космическая одиссея человечества. Ну а 1479 — это количество минут в марсианских сутках.
— Да, знаю я про перевод. О другом я. Ну чем им наши предложения не угодили: Циолковский, Надежда, покоритель, наконец. Чувствуешь, как звучит? А главное душевно, по—настоящему. Сразу эмоции вызывает, вот здесь, в груди. А тут Прайм—1479, констатация факта и больше ничего, как запись на экране компьютера.
— Как медицинский факт.
Покровский рассмеялся, затем похлопал его по груди, совсем легонько, по—дружески.
— Ладно, прав ты, хорошо с тобой да лучше... — он зевнул. — Лучше я вздремну чуток. Утром нужно выполнить еще кучу работы перед стартом.
— Может я могу помочь? — предложил Молчанов.
Покровский уже вылетел из купола, но затем вернулся головой вниз.
— Мои эксперименты начнутся после старта, — продолжил Молчанов. — Так что у меня, можно сказать, пока свободный график.
— Нужно протестировать выходные скафандры, на случай ЧП. Справишься?
— Без проблем.
— Отлично.
Покровский подмигнул и скрылся из виду.
Солнце выглянуло из—за Земли, словно никуда и не скрывалось. Реки, которые извивались среди равнин и гор, соединялись в моря, а те в бескрайние голубые океаны и все прикрывалось сверху глазированными облачками, словно праздничный торт. Чистая красота.
Молчанов опять подумал о Свете. Он не мог прекратить думать о ней.
***
Когда Молчанов предлагал помощь Покровскому он ожидал в ответ просьбу прочистить кислородные фильтры, замерить показатели смеси воздуха или на худой конец протестировать проходимость вентиляции. Но выходные скафандры! Нет, Молчанов, конечно, потратил не менее десяти часов на изучение их подробного строения, но учитывая, что занятия проходили между изматывающими встречами с Омаром Дюпре, в голове у него мало что отложилось.
Каждый скафандр представлял собой портативный космический корабль: мощный компьютер, автономная система жизнеобеспечения, баллоны с какими—то жидкостями — все это связывалось множеством трубочек, проводов, экранчиков.