Страница 106 из 148
На фото запечатлено окно жилого дома, сквозь которое хорошо различим силуэт молодого парня блондина. Это Макс. Он стоит в квартире Молчанова.
— Этому человеку ты доверял, он был тебе, как младший брат, — продолжал говорить Бальтазар. — Они встречались за твоей спиной. Предавали тебя. Андрей, больше нет нужны молчать. Я готов выслушать твою исповедь. Каждый из пользователей сейчас держит тебя за руку, брат, — внизу появилась надпись: Услуга — “держать за руку” платная. — Все мы, твои братья и сестры шлем лучи нашей поддержки, наши молитвы вместе с тобой. Мы поможем исцелить эту рану, — Бальтазар протянул руки. — Открой свое сердце...
Счетчик пользователей трансляции перевалили за пять миллиардов.
Слезы текли из глаз Бальтазара.
Молчанов отшвырнул от себя камеру. Что—то странное он сейчас услышал, совсем непонятное, не укладывающееся в голове. Он долго сидел молча, смотрел в пустоту, пытаясь собрать все воедино.
Молчанов нашел Наку в жилом модуле. Не говоря ни слова, он прижал ее к стене и поцеловал.
— Я расскажу всем о нас, — сказал Молчанов позже, когда девушка ловила, плавающую по модулю, одежду.
Нака привела себя в порядок, руки девушки дрожали не от услышанного, а от его общего напора. Она больше не носила повязку на голове. Взгляд ее давно стал уверенным, словно она знала его всю жизнь.
— Завтра. Первым делом, — добавил он.
Она погладила его волосы. Затем обняла, положила голову на грудь и прижалась так, словно хотела слиться с ним воедино.
— Сегодня утром я подслушивал, как ты пела в каюте.
— Тебе понравилось?
— Я раньше не слышал эту песню.
— Это колыбельная. Мама пела мне в детстве. Летняя звездочка потерялась в ночи и не может найти выход. Если дитя уснет, то сон укажет путь летней звездочке. Утром она вернется и разбудит теплым поцелуем. Я обязательно спою ее своим детям.
Они молчали и, казалось, Нака боится даже вздохнуть чтобы не испортить этот миг. В голове Молчанова была пустота, ни единой мысли. Вакуум.
А потом он вдруг произнес:
— Когда ты была в коме... Я отключил тебя.
Нака неторопливо высвободилась из его объятий. Сдвинув брови, она попыталась прочитать что—то по его немому лицу.
— Я сама очнулась.
Молчанов покачал головой.
— Я не имел права так поступать. Не знаю почему так сделал. Наверное, испугался.
— Испугался чего?
Сзади прогремел голос Покровского:
— Эй! Передатчики вам нахрена, голубки?
Молчанов и Нака обернулись. Голова Покровского торчала из перехода. Они судорожно проверили передатчики. Оба были отключены.
Покровский сказал следовать за ним и скрылся. Втроем они прибыли в главный модуль. Командир Стивенсон и доктор Пател уже были там.
— Ну, что там? Уже оценили? – с нетерпением спросил Покровский.
Командир Стивенсон обернулся и молча посмотрел на членов экипажа.
— В нашу сторону? — добавил Покровский.
Командир кивнул, потом посмотрел на ничего не понимающих Наку и Молчанова.
— Корональный выброс. Высшая категория.
Нака закрыла лицо руками и вскрикнула в ладони.
— Буря столетия. А еще говорят совпадений не бывает. Предупреждал я, господу надоест на весь этот срам смотреть, — сказал Покровский.
Члены экипажа переглянулись.
— Давно ЦУП знает? — спросил Молчанов.
— Спутники на орбите солнца сгорели. Поток засекли только сейчас.
— Сколько у нас времени? — спросил Молчанов.
— Двенадцать часов.
Воцарилась тишина.
— Пилот, открой люк я спрыгну с самолета, — по слогам произнес Покровский.
— Щит выдержит? — спросил Молчанов.
— Такая мощь пробила бы и земную магнитосферу, — заключил доктор Пател. — Как в супершторм 1859—ого.
- Капсула может и спасет нас, но все оборудование сгорит, - сказал Покровский.
— Требуется моделирование, — сказал Стивенсон.
Доктор Пател вбил данные в компьютер. Все следили за его движениями в предвкушении. Компьютер должен был просчитать переживут они бурю или нет.
На экране появилось изображение солнца. От звезды отрывался поток солнечного ветра, похожий на тысячи острых иголок. Эти иголки летели по направлению крохотной точки, помещенной в мыльный пузырь — корабль Прайм—1479, окруженный Щитом. Иголки врезались в пузырь и вытягивали его в гигантскую каплю, на кончике которой корабль несколько минут балансировал на грани жизни и смерти. Иголки продолжали натиск, пузырь лопался, и точка погасла.