Страница 51 из 82
Разговор вышел непростым. Точнее, это был монолог. В течении всей исповеди Олег молчал, лишь изредка выдавая свое беспокойство за меня расширенными зрачками с бешенным огнем внутри, да желваками, которые отчетливо проступали всякий раз, когда он слышал про мои обмороки. Я старалась обходить пикантные моменты своей истории, чтобы и без того впечатлительный напарник не впадал в уныние. Ведь для него было важным – всегда быть на стороже. А получалось не всегда так, как хотелось бы.
И когда последнее предложение было сказано, я замолчала, не зная что дальше делать. Олег встал, подошел к окну, достал невесть откуда взявшиеся у него сигареты, одну зачем-то помял, затем положил ее обратно в пачку к остальным и резко развернулся на носках.
Его лицо было больше похоже на маску смерти, нежели на живое. Скулы заострились, глаза блестели от злобы, которая переполняла его, рот напряжен, словно он боялся, что слова сами выльются из него потоком.
– Ну, скажи же что-нибудь! – не выдержала я и первой сорвалась на крик. Все то напряжение, что томилось у меня в груди, высасывая жизненные силы, ушло вместе со словами.
Вместо слов, он просто подошел ко мне, нагнулся, слегка касаясь своими губами моего лба и прошептал:
– Я знал все с той самой минуты, когда выторговал твою жизнь у нее на свою.
С мгновение я переваривала полученную информацию, чтобы потом осознать. Он променял свою жизнь в замен моей. Сам. Без принуждения.
– Как такое возможно? Разве с ней можно договориться? – еле слышно прошептала я, пряча подступившие слезы.
– Можно. Особенно, когда ей самой это выгодно. Я пообщела быть в ее свите, когда она призовет, взамен она подарит тебе жизнь. Не без изъянов, все же ты успела попасть за Грань, а возвращение столь быстро не прошло без следов, но все же жизнь. Здесь и сейчас, рядом со мной, своими близкими и родными. Разве ты того не стоила?
– Нет. – тут же заявила я, злясь на него, на себя, и особенно на Смерть, которая разыграла обоих, получив желаемое, и не прилагая к этому хоть какие-то усилия. – Уходи.
Он отстранился от меня, не веря словам. Пусть это звучало жестоко, но сейчас я не хотела его видеть. Ведь, не спаси он меня тогда, я бы не стала видеть призраков повсюду, слышать их, попадать во всякого рода неприятности, связанные с расследованием дел, которые должны были остаться вехой истории. А быть звездой смерти, пропускать сквозь себя чужих мне людей, жить их жизнью, пусть и всего пару мгновений, было невыносимой пыткой! И стоило ли так поступать ради одной жизни? Однозначно – нет! Никто не в праве изменять ход событий, а теперь есть я, с проклятым даром и чередой несчастий, и есть он, чья душа уже не принадлежала ему. Как он может спать спокойно с мыслью, что вскоре станет одним из гончих? Призрачный, цепной пес… Послушный одному лишь мановению костлявой руки, и там же, в свите, будет плыть еще одна душа. Моя душа, которая не просила такой участи себе. В конце концов, за Гранью не так уж и плохо, спокойно и тихо. Быть может это единственное, что необходимо каждой израненной душе. А теперь все это недоступно. Теперь мы оба пропали.
– Уходи! – повторила я более настойчиво. – Я не могу тебя простить! Ты поступил ужасно. Ты не должен был так легко соглашаться.
Слезы бежали по моему лицу, голос предательски дрожал, вот-вот срываясь на крик. А он стоял напротив меня, смотрел и не верил.
– А что мне оставалось делать? Бросить тебя там, мертвую? Чтобы ты никогда в жизни не улыбнулась? Не увидела родителей?! Этого ты себе желаешь? – сорвался он на крик, от чего мои слезы побежали еще быстрее. Плакать было больно, ребра очень сильно болели от каждого неловкого движения и напряжения, но сейчас мне было плевать!
– Да, оставить все, как есть! Или ты думаешь легко вот так жить? Знать и слышать их. Видеть и не иметь возможности помочь им.
– Ты помогаешь им, пропуская за Грань. Это твое предназначение! Я поддерживал тебя с той самой минуты, я отдал тебе все, а ты сейчас мне говоришь, что лучше было видеть твою смерть.
– Уйди. – больше я не сказала ни слова. И он не сказал ничего, просто молча собрался и ушел, громко хлопнув дверями. И тут уже я разрыдалась в полную силу. Ругая и его, и себя и всех тех, кто сыграл в этом не последнюю роль.
Если бы можно было все переиграть, вернуть тот выпускной, чтобы пережить минуты заново, я бы постаралась сделать все по-другому. Противостоять тогда желанию помочь тому, кто не осознавал, насколько он опрометчиво поступает.
Зачем?! – этот вопрос навсегда останется у меня в голове и будет звучать набатом каждый раз, как я буду видеть его. Или не буду…