Игра в семью

... Утро заглянуло в мою комнату жарким и палящим солнцем. Да и в помещении стояла жуткая духота - ночью было прохладно и я, заботливо подумав, что гостю может быть холодно на полу, закрыла окно. Сейчас об этом я очень даже пожалела, дышать в комнате просто нечем. И только я собралась встать, чтобы распахнуть створки, как Вадим меня опередил, он, громко зевая, поднялся с пола и  направился к окошку. Я не стала показывать ночевавшему у меня гостю, что тоже уже пробудилась и, прикрыв один глаз, принялась молча наблюдать за Вадиком. Он был в одних трусах-боксерах, серого цвета, с какими-то буквами на широкой кайме ремня. Эти боксеры сильно обтягивали накачанные и упругие ягодицы родственничка, которые так и притягивали мой взгляд. Я ругалась на себя, но продолжала смотреть... да и Вадим, как буд-то назло, двигался медленно. А когда он вытянул руку, чтобы повернуть ручку окна, я еще смогла внимательно рассмотреть все играющие мышцы на его широкой спине и мускулистых плечах... Духота стала душить меня с удвоенной силой. Вот это зрелище!  Как же это я на это все не повелась еще в Крыму, когда он в таком же почти виде, подошел ко мне на пляже? Шорты! Тогда на нем были одеты широкие шорты для плаванья... А не эти тоненькие, трикотажные боксеры.

 Вадим открыл окно. Комната тут же наполнилась свежим воздухом и дышать стало легче. Родственичек развернулся, собираясь вернуться на свое спальное место, и я резко зажмурила глаза, решив продолжать притворяться спящей. Вадик осторожно прошел мимо меня и, судя по звуку, плюхнулся на лежавшие на полу одеяла с подушками.

- Доброе утро, родственница Кирюшка, - со смешком сказал он, раскусив мое притворство. - Все успела разглядеть или мне еще раз подойти к окну? 

- Да было бы что рассматривать, - без зазрения совести соврала я и, бросив взгляд на Вадима, села на постель.

- Да? - с прищуром спросил он. - А что же ты тогда рассматривала?

 Я нахмурилась, покосилась на окно:

- Я следила, что бы ты, открывая окно, не сломал мне ручку.

 Вадик, не поверив мне, замотал головой:

- Сам бы сломал, сам бы и починил.

 В ответ я громко фыркнула, так, что бы мой гость меня уж точно услышал. И он услышал, но акцентрировать на этом внимание не стал и сменил тему на более чревоугодную:

- Слабо блинов нажарить?

- А сейчас что, масленница? - поинтересовалась я возмущенно.

- Сейчас утро. А утром блинчики - самое то, - Вадим повернулся на бок и, дотянувшись до моего одеяла, стал тащить его на себя. - Пожалуйста.

 Я дернула одеяло обратно и, легонько пихнув Вадика ногой в плечо, сказала:

- Отравить тебя, что ли, чтоб с такими просьбами ко мне лезть перестал?

- Сама же выхаживать будешь - душа у тебя добрая, чистая, сопереживающая, - интонация его голоса была нежная и ласковая, - А блинчики в твоем исполнении, готов поспорить, просто бесподобны.

 Этакий симбиоз лести и подхалимства из уст Вадима не позволил мне съязвить ему в ответ и я, едва слышно и досадно простонав, встала с кровати и, ни разу не взглянув на наглого гостя, вышла из комнаты. Заскочила на пару минут в ванну, умыться и переодеться в халат, а затем прошла на кухню и, сама пребывая в шоке от своего же податливого поведения, стала готовить тесто для блинов. Причем, припоминая вчерашнее рагу, а точнее объемы потребляемой Вадимом пищи, теста я сделала много - чтобы дня на три с завтраком не заморачиваться. Блинов ему хочется? Вот пусть ими только и завтракает! Всю неделю! Сама от блинов воздержусь. Не самая моя любимая, да и вредная для женской фигуры, еда.

 Замесив не сложное тесто и вооружившись двумя одинаковыми по диаметру сковородками, я уже жарила пористые, бездрожжевые блинчики по фирменному бабушкиному рецепту. При этом напевая что-то веселое и жизнеутверждающее себе под нос.

 Вадим появился на кухне, когда последняя порция блинов уже дожаривалась на выключенной плите. Гость надел на себя халат. Мужской. Вовкин... И этот халат, махровый, синий в золотистую полоску, смотрелся на Вадике совершенно нелепо: длина и рукава коротковаты, а приличная часть мощной мужской груди, не вмещалась в запАх, и выглядывала углом почти в девяносто градусов. Не по размеру одежонка. На дядюшке она сидела иначе, идеально по размеру. Я задержала взгляд на оголенной части тела Вадима,  начиная  злиться. Сама не понимая на что именно.

- Какой божественный запах, - заметил громко Вадим, отвлекая меня от странных мыслей, прошел мимо и подошел к холодильнику. Достал из него сыр, масло и сметану. Потом Вадик включил чайник, взял с полки две кружки и, заварив в обе чая, присел за стол. Н-да, гость-то уже так по-хозяйски ведет себя у меня дома. А ведь еще и суток не прошло его гостевания. Эх, чуяла же что пожалею...

 Я поставила в центр стола тарелку с огромной стопкой блинов и с тяжким вздохом, намекая как же я устала, уселась рядом. Вадим свернул в трубочку блинчик и, макнув поджаристый край в сметанку, откусил кусочек.

- Вкуснота какая, Кирюшка, - похвалил он меня, аппетитно жуя. - Хозяюшка...

 Мои глаза невольно закатились и я произнесла, сквозь зубы:

- Клянусь вам, Вадим Алексеевич, это в первый и в последний раз. Отныне, готовить будешь сам. Не мое это.

- Очень даже твое. Вкусно, эстетично и... - он сделал паузу, во время которой провел своим взглядом по моему телу, а потом добавил: - Уж очень эротично ты смотришься, стоя у плиты: полуголая, запыхавшаяся, сосредоточенная...

- Какие, однако, странно-извращенские у тебя фантазии, - ухмыльнувшись, заметила я. Вадим мне подмигнул и стал молча кушать. Я же решила лишь попить чайку, но спустя пару глотков, все таки сунула в себя пару кусочков сыра. И даже не сразу поняла, что все это время я опять пялюсь на грудь Вадима. Отвела взгляд, подавляя в себе вдруг возникшее чувство смущения, и уставилась в кружку, делая маленькие глотки.