Страница 4 из 35
Варя смущённо усмехнулась.
- А теперь не зовёшь, у окна стоишь... Лиза так любила в свои пятнадцать. И я ей песню обычно включал: "Это было весной, когда мы уходили из дома, времена, когда мы навсегда уходили из дома". И она так же усмехалась.
- Пап, ты чего?
- Мама в командировке.
Ему грустно, догадалась Варя, а признаться стесняется. И думает, будто мне тоже без матери грустно. А я даже и забыла и про планы её, и вообще... он сейчас сказал, а мне как-то по барабану. Нет. Мне хорошо. Она далеко, и мне хорошо.
- Ты очень маму любишь?
Игорь не ожидал такого вопроса дочери, но не задумываясь произнёс "да". И не удержался добавить, хотя и помнил, как часто о том рассказывал:
- Со школы ещё.
Может, он Ирочке благодаря художником и стал - рисовал её, рисовал, потому что всё время хотел видеть, а она была недоступна тогда: Игорь из семьи учителя и терапевта в районной поликлинике, а Ирочкин отец одним из первых лиц в каком-то НИИ состоял. Начало девяностых перевернуло с ног на голову привычное житье-бытье - Ира потеряла отца, ей с матерью, чтобы жить, пришлось продать дачу, Игорь с Лизой тогда же похоронили обоих родителей...
Встретились случайно на Кунцевском кладбище... Он стал опекать отчаявшуюся было Ирочку, сам тогда очень неплохо зарабатывал, благодаря ушлому однокурснику, создавшему рекламное агентство. Но Варино рождение их уклад перекроило - Ира на тот момент устроилась более чем прилично в одном из новоиспечённых банков и сидеть с ребёнком не собиралась. Она и рожать не особо хотела - уговорили тёща и Игорь: ему, с его гибким графиком, ничего не стоило взять на себя ночную кормёжку, рассветную беготню на молочную кухню, прогулки, памперсы, купания, походы в поликлинику, тем более и тёща иногда подменяла... ничего не стоило, кроме работы, которую после второго подряд недовольства клиента стали отдавать другим художникам. Позже-то и Игорь начал работать нормально - Варю отдали в детский сад, Лиза убедила брата овладеть не только компьютером, но и компьютерной вёрсткой, а там и замолвила за него слово перед редакционным начальством.
- Люблю, Варюш. И тебя. Смысл в жизни благодаря этому есть.
- А тебя не напрягает, что она орёт всё время, когда дома бывает, строит нас постоянно?
- Варь, ты что? Что-то не так? - встревожился отец.
Дочь только головой покачала, не желая развивать тему.
Игорь погладил её по голове, по тугой косе того же цвета, что был и у Ирочки, пока трэндовым не стал блонд.
- Мама устаёт. Но она же для нас старается, чтобы у нас было всё это, понимаешь?
Он повёл рукой в сторону квартиры.
Дочь молча пожала плечами.
Игорь посмотрел на неё внимательно и тоже промолчал.
А на следующий день он обомлел, когда вернулся с работы и услышал тоненькое повизгивание из комнаты дочери. Та сидела, как в детстве, на полу и пыталась кормить молоком из детской бутылочки белого толстого щенка. Тот довольно уверенно держался на лапах, но непривычная соска никак не давала нормально поесть. В перерывах между глотками щенок громко жаловался, фыркал, облизывался, снова тыкался в поисках соски и на несколько удачных мгновений блаженно затихал. Затем всё повторялось.
У Игоря от нехорошего предчувствия заныло сердце. Ира вернётся из командировки послезавтра. Завтра щенка не должно быть в квартире.
- Папочка, он останется или я уйду вместе с ним, - отвечая на всё невысказанное, заявила Варя. - Маме скажу то же самое.
- А что за порода? - вцепился Игорь в мысль, как в спасительную соломинку. Но она сей же момент сломалась - щенок выяснился с автостоянки, что Симка, его мать, насмерть отравилась подцепленным где-то во дворах крысиным ядом, это случилось вчера вечером, а сегодня днём стояночный охранник пристраивал щенят. Двух кобельков забрал к себе в деревню его брат - Симка была отличным сторожем, что сослужило добрую службу её детям - и осталась только вот эта беленькая девчушка. Она-то и перешла в руки Варе, забредшей на стоянку после школы, где сегодня на обед были сосиски в тесте, которые она для Симки и купила... Купила, ага. А после в "Перекрёстке", что в соседнем корпусе, купила молока, детскую бутылочку, собачий шампунь...
- Пап, ты не волнуйся, я уже Чуню помыла, шёрстку прочесала, она чистенькая. Я справлюсь. Прививки ей сделаю. А пока рановато, охранник говорит, щенкам недели три - три с половиной. Она у меня в комнате будет, ковёр, видишь, я свернула, а пол газетами застелю, я уже всё в Инете прочитала.
Игорь нахмурился и ни слова не сказав, вышел из детской.
Достал мобильный, вызвал номер:
- Лиз, привет. Можешь говорить? Как сама? Ну, молодец. Лиз, вопрос - если что, Вариного щенка сможешь себе взять? Да, вся ж в тебя, принесла сегодня с автостоянки, тамошняя сука отравилась, так щенки остались. Да знаю я, знаю! Варя умная девочка, должна понять. А что Ира? Ира умная женщина, но согласись, нельзя же вот так, ставить нас обоих перед фактом, тем более, зная наши условия? Лиз, на тебя вся надежда! Ну что за слова, Лиза! Как только язык поворачивается? Ну, подумай, пожалуйста, подумай... Пока.
Отключившись, Лиза в сердцах швырнула мобильник в кровать, да ещё и сказала ему вдогонку несколько совсем непечатных слов. Вздохнула. Чертыхнулась. Щенка-то бы она с радостью, но как же девочку жаль! Семья, это когда все равны, нет? Лиза в который раз остро ощутила свою бездетность, свою давнюю-давнюю утрату... Был бы сейчас чуть Вари младше мой мальчик. И Саша бы радовался на сына. А я бы на них обоих. И второй малыш непременно был бы у нас. Но первенец умер, не родившись, Саша тяжело переживал, а после утешился с новой подружкой, которая в положенный срок исполнила его желание быть отцом. И Лиза заставила себя даже лицо его забыть - чтобы не тянуть обратно, не тосковать, не отнимать частичку его души у тех, кому он на порядки нужнее.