Удар под ребра

Герой моей будущей публикации сделал выразительный жест в сторону завешанной фотографиями в рамках стены. На одном из снимков полноватая дама в цветастом платье, чем-то напомнившая мою соседку по купе в поезде до Питера, выбирала на рынке овощи. Судя по сварливому выражению лица, она пыталась торговаться. Продавец кавказской национальности уставился на нее с натянутым дружелюбием и, похоже, настаивал на своем.

На другой фотографии молодая мать улыбалась своему малышу, цеплявшемуся за юбку – широкую, но все же обтягивающую округлившийся живот.

– Как вы ловите эти кадры? – задала я предсказуемый, но неизбежный вопрос, все еще пытаясь успокоиться.

«Он не мог соврать, там было просто не в чем, он сказал-то всего четыре слова. А лучше бы знать, что он соврал. Потому что иначе…». При мысли о том, что я могу остаться без щита в виде дара, на меня наползал зловещий холод.

– Я просто всегда хожу везде с фотоаппаратом.

Оп. Снова удар.

Мой растерянный взгляд задержался на фотографии женщины с рынка. Во всей этой картине было что-то смутно знакомое – не только тетка в платье. И даже не смутно. Вывеска, расположение прилавков и… ого, надпись «Ателье Евгении» слева. Такое же, как на рынке неподалеку от моего дома. Именно оттуда я шла с продуктами в день моего злополучного знакомства с Тимом.

– Все эти фото были сделаны в Москве? – спросила я.

Анри замешкался, но ответил:

– Да… да.

– А вы никогда не были…? – Я назвала свой город.

– Нет, – уже более уверенно заявил он.

Если верить детектору, это было правдой.

– В таком случае, работы принадлежат не вам.

Придя к этому выводу, я не собиралась его озвучивать, получилось как-то само. Слова вырвались, пока я обдумывала, насколько было бы хорошо, если бы я не ошибалась. Это бы все объясняло.

Анри вздернул бровь, совсем как Яша. Неужто все «нарциссы» одинаковы?

– Вы с ума сошли, девушка?

Фотограф «Арт-Элит» тоже застыл в недоумении, перестав щелкать.

– Вы действительно можете поклясться в том, что сделали все эти снимки? – набравшись смелости, выпалила я.

– Убирайтесь оба, пока я вас не вытолкал! Писака бездарная!

Выкрикнув еще пару нецензурных фраз, он шагнул в мою сторону, я на всякий случай попятилась, и наш фотограф буквально за руку выволок меня из галереи.

– Какая муха тебя укусила?! – воззрился он на меня.

– Это действительно не его работы, – отозвалась я, тоже слегка ошеломленно, и добавила:

 – Надеюсь.

Пока я доехала до редакции, папа позвонил трижды. Я ехала в метро и ничего не слышала. Стоило мне заглянуть в кабинет начальников, все встрепенулись и разом заговорили.

– Булавинцев звонил сюда, – выделился из общего хора голос отца.

– Сказал, что я его оскорбила? – предположила я.

– Да, грозился даже в суд подать.

Он напряженно и непонимающе смотрел на меня. Я поймала взгляд Кирилла, совсем другой, – в нем отражалось какое-то покровительственное любопытство и чуть ли не одобрение.

 – Ты обвинила его в присвоении чужих фотографий? И у тебя есть доказательства? – спокойно проговорил он.

– Я их найду.

– Даже спрашивать не буду, с чего ты это взяла. Наверное, не с потолка.

– Он тебе просто не понравился? – спросил папа, как спрашивают малыша, зачем он изорвал мамину любимую книжку.

– Не понравился, но дело не в этом.

– Вика, это было непрофессионально. Нельзя вот так нападать на людей.

– Я попытаюсь найти того, кто подтвердит мою версию.

Я понятия не имела, с чего начать поиски, за что зацепиться, но было очевидно, что заняться этим стоит. Не бросать же все вот так. У меня были и свои причины искать доказательства.  

Когда я вошла в кабинет, коллеги как по команде подняли головы, но, кроме «привет», ничего не сказали. Судя по общему напряжению и странным взглядам, все уже знали. И явно были не в восторге. Почему? Да ясно почему. У них тут новый проект, они все пашут ради него как лошади, а тут я со своими выкрутасами. Вдруг этот Анри пожалуется кому не надо, и нас закроют. 

 Внезапно я ощутила себя крошечным влаголюбивым цветком в бескрайней пустыне. С чего я в это ввязалась? Как всегда, никому не нужна моя правда. А если это еще и неправда, то я вообще не знаю, как жить дальше.

«Так, спокойно. – Я отодвинула крутящийся стул, села за компьютер, подвинула к себе клавиатуру, стараясь, чтобы движения были плавными. – Что или кто может помочь? Фотографии рынка. Если я продемонстрирую всем, что это именно наш рынок, а на диктофоне есть запись его слов о том, что он никогда не был в моем городе… нет, это не доказывает, что он преступник. Мало ли, забыл. Думай, думай, думай… найти знакомых Анри. Возможно, врагов. Где? Допустим, в соцсетях…». 

Меня отвлек вошедший папа. Вид у него был озабоченный – я уже решила, что он решил досрочно прекратить мою практику в «Арт-Элит» и подумала, что ослышалась, когда он обратился ко мне:

– Когда будет готово интервью?

 – Интервью? В смысле, разоблачающий материал? Как только я…

– Ты не поняла, – осторожно перебил папа, – мы не «желтое» издание, зачем нам громкие разоблачения. Нужно интервью с Булавинцевым. На которое я тебя отправлял. Я на тебя рассчитывал.

– Но… я не могу писать его, зная, что этот человек…