Удар под ребра

Впереди был довольно муторный вечер – предстояло нарезать салаты, сервировать стол прабабушкиными серебряными приборами и слушать фальшивый смех гостей над Яшиными шутками. Вежливая фальшь – не ложь, она не стегает изнутри, но все равно ощущается, и вкус во рту мерзкий даже на следующее утро. Самое противное, если к нему примешиваются другие: кисловатый алкогольный или приторно-десертный – адский получается микс, именно поэтому в праздничные дни я всегда старалась мало есть и пить. А тут у меня было четыре пары, и я, как назло, осталась голодной.

Одной рукой (в другой был  пакет, пластиковая ручка которого врезалась в пальцы, оставляя на них черный следы краски) я дернула на себя дверь банка. Не получилось, дверь оказалась тяжелой. Разозлилась, дернула еще раз. Массивная дверь злорадно скрипнула и поддалась на сантиметр, но, когда я нечаянно отпустила ее, хлопнула так, будто была распахнута настежь.

– Черт, – прошипела я, пытаясь, невзирая на пакет, ухватить ее обеими руками.

– Совершенно не женское дело, – услышала я насмешливый голос у себя за спиной.

Вот и он. Стоит, широко улыбаясь, взгляд совершенно безмятежный, будто он только сегодня родился и не ведает ни о каких проблемах и хлопотах, чужда ему тщетная мирская суета. Он впитывает каждое мгновение с восхищением, благодарностью и наивным любопытством – и на меня смотрит изучающе, как на экспонат.

Все это – его улыбку, выражение лица – я вспоминала потом, очень нескоро, когда все эти детали, пазлы вдруг стали для меня важными. Но в тот момент я видела перед собой только странного веселого паренька, далеко не красавца, который забавлялся, не спешил мне помогать и дико раздражал.

Не удостоив ответа его своеобразную реплику, я снова повернулась к двери и вцепилась в ручку. Парень вежливо отстранил меня, потянул дверь, и она тут же открылась – даже, кажется, без скрипа. Он отступил, пропуская меня внутрь.

– Спасибо, – буркнула я и проследовала к банкомату.

Достала карточку, проверила баланс (не повезло, стипендия еще не пришла) и двинулась обратно на улицу. На сей раз дверь, к счастью, толкнул какой-то мужчина, и я успела проскочить наружу вместе с ним. Улыбчивый молодой человек ждал меня на лестнице возле банка – так естественно и непринужденно, будто мы были давними друзьями на прогулке и я сказала: «Минуточку, сейчас забегу снять деньги и пойдем дальше».

– Не женское это дело, – повторил он и протянул руку, чтобы взять мой пакет.

Я с недоверием отшатнулась и переспросила не слишком любезно:

– Что именно?

– Ходить в банк. И носить тяжести. У вас там кирпичи, что ли? Дайте.

Он повернулся в профиль, и я обнаружила, что у него очень непропорциональный, загнутый книзу нос. Весьма заметный недостаток, а если прибавить очень небрежную прическу – слишком небрежную, чтобы это выглядело стильно, – четырехдневную щетину и щербинку между передними нижними зубами, то образ получался малопривлекательный. Да еще фигура. Назвать его полным было нельзя, но живот слегка выдавался вперед, обтянутый не первой свежести белой футболкой.

– Я сама донесу.

– Вы очень недружелюбная, улыбнитесь, а?

– Зачем?

– Да просто так, для себя, не для меня же. Наверняка улыбка идет вам куда больше, чем суровость.

Сама не зная почему, я повиновалась – не специально, просто вдруг почувствовала, как уголки губ сами собой ползут вверх. Я редко улыбалась незнакомцам.

– Вот, так я и думал! – возликовал парень. – Выглядите великолепно! Честное слово, от души.

– Я и так в курсе, что вы не врете, – пробормотала я.

– Серьезно? Это видно?

– Нет. Чутье.

– Хорошая интуиция? Разбираетесь в людях? Что обо мне скажете?

– Лучше вам не знать. – Я потянулась за своим пакетом, который уже каким-то чудом оказался у него в руках.

– А я думаю, знать всегда лучше – ненавижу, когда от меня что-то скрывают.

– Я тоже. – Зачем я это сказала?

– Видите, вы меня понимаете, – обрадовался он. – Давайте так: я несу до дома ваши кирпичи, а вы рассказываете мне свое первое впечатление обо мне.

– Ага, а потом, зная, где я живу, вы будете караулить меня возле подъезда по утрам, тащиться следом до самого института и позорить меня перед однокурсниками, – вырвалось у меня.

«Позорить». Бедный парень. Он не красавец, конечно, но зачем было ему грубить? Да и с чего я вообще так разболталась?

– Караулить? Какие фантазии, с чего вы взяли, что у меня столько свободного времени? – Он хохотал, будто я произнесла что-то невероятно смешное, хотя должен был, по идее, оскорбиться и ретироваться. Хорошо, если не с моим пакетом.

– Меня это не интересует. Просто оставьте меня в покое, – рубанула я (так-то лучше).

– Я и не планировал вас беспокоить. Помогу дотащить вещи, полюбуюсь еще немного вашей улыбкой – где она, кстати? – и исчезну. Вы уже скрасили мой день. А насчет первого впечатления – как хотите. Думаю, я и так понял.

Он продолжил путь вровень со мной – к моему удивлению, молча. Я размяла уставшую и испачканную краской с пакета руку и неожиданно для себя спросила:

– А почему ходить в банк – не женское дело?

Парень отозвался охотно и многословно:

– Такие заведения строились не для юных девушек, а для унылых клерков, офисного планктона. Разве тяжелая дверь – не убедительное тому подтверждение? Распахнуть ее одной рукой они еще способны, а вот сотворить какое-нибудь чудо – слепить для любимой девушки снеговика, например, негнущимися руками в двадцатиградусный мороз – уже нет. Что-то у них там внутри отмерло. Может, частые операции с деньгами способствуют атрофии сердца?