Страница 22 из 71
Я ни разу не пробовала кальян, но неуверенно кивнула. Гоша промолчал.
– Может, кто-нибудь выйдет со мной пока нормально покурить у входа? – прощебетала она, как только официантка удалилась, шурша кимоно.
У меня было смутное предчувствие, что Тим снова с энтузиазмом откликнется, но он что-то неохотно промычал, разжевывая ролл, и неожиданно для себя я подала голос:
– Идем.
– Отлично, – обрадовалась Лена, точно этого и ждала.
То была третья или четвертая в моей жизни сигарета. Я затянулась, оглядываясь в поисках урны, но вокруг были одни цветущие клумбы – явно не место для окурков. Невозмутимо стряхнув пепел прямо на асфальт, Лена произнесла:
– В киоске оставались только с ментолом. Я предпочитаю без, а ты?
Лично мне было все равно, поэтому я сделала неопределенный жест свободной от сигареты рукой и медленно выпустила дым. Курение избавляло меня от необходимости болтать с этой почти незнакомой девушкой. Теперь я уже недоумевала, зачем мне понадобилось оставаться с ней наедине.
Беседовать о Тиме я не планировала, это было бы даже пошло. Я вдруг вспомнила, что он говорил об ее возрасте: она на три года старше него и ей нужны были серьезные отношения… стоп, три года, значит, ей двадцать семь! Выглядит лет на двадцать, поразилась я.
Я бросила взгляд на безымянный палец на ее правой руке – кольца не было. Впрочем, если бы Лена успела выскочить замуж, Тим бы об этом, наверное, упомянул.
– Курить начала недавно. Твой парень, кстати, не одобрил. Говорит, я раньше была более… не знаю… утонченной? А мне кажется, более закрытой. Я просто, ну, знаешь, изменила взгляд на жизнь, – беззаботно выкладывала мне Лена, будто забыв, что мы знакомы всего несколько минут. – Да-а, был такой бзик – семья, дети, борщи… – Я невольно вспомнила о довольно вкусном, кстати, борще, который мы как раз доели накануне. – А потом подумала: да какие мои годы! Именно сейчас, пока всего этого у меня нет, самое время вдоволь потусить! Ты не считаешь?..
– В этом что-то есть, – отозвалась я осторожно.
– Не любишь тусовки, да? Понимаю, сама такая была, но ведь никогда не поздно полюбить… тебе сколько, двадцать? В твоем возрасте я была помешана на учебе… ты ведь на предпоследнем курсе факультета культурологии?
– На последнем, мы учимся четыре года.
– Ах, точно. Тебе не нравится учеба, ну не беда, я сама работаю далеко не по специальности. Я окончила музыкальное училище, можешь себе представить? Собиралась преподавать детям музыку за копейки, мечтала привить им любовь к Бетховену и Моцарту, а сейчас вот перекладываю бумажки в офисе. Не очень-то творческая работа, да? Ну, зато я могу иногда сходить в средней руки ресторан, как этот, например.
– Тим бы сказал, что любая работа в той или иной степени творческая, а деньги вообще роли не играют, – хмыкнула я и тут же почувствовала себя глупо, будто без нужды призвала Тима на свою сторону, хотя бороться со мной никто не собирался.
Интересно, а Лена, глядя на меня, представляла нас с ним?..
– Ну-у, это же Тим. Мистер Полет Фантазии, – усмехнулась она.
Почти так же выразился его школьный приятель в Ельце.
– А почему у вас не сложилось? – вдруг услышала я собственный голос – слава Богу, не напряженный, а естественно-заинтересованный.
Лена издала какой-то возглас.
– Господи! Ты задаешь такие вопросы, прожив с ним больше года? Я удивлена, как у него вообще с кем-то сложилось, да не с кем-то, а с такой классной девушкой. Ему крупно повезло. Правда, я думала, ты такая, знаешь, романтичная, нежная, хоть и хохотушка, вроде меня сейчас – он говорил, вы постоянно веселитесь. А ты не так проста. Мне даже кажется, у тебя есть скрытый талант. – Она прищурилась, вглядываясь в меня, точно медиум. – Или дар… ты стихи не пишешь?
– Нет, – сказала я, почему-то почувствовав себя голой.
– Странно. Значит, я ошиблась. Все равно ты необычная.
Я собиралась ответить, что она меня не знает, но вместо этого искренне произнесла:
– Ты тоже.
Моя скованность ушла, я и закурила как-то более расслабленно. Может, от того, что Лена не стала расспрашивать о даре.
– Что ты ищешь? – спросила она.
– Мусорку.
– О, и я ненавижу кидать окурки на землю. Пепел-то ладно… подожди-ка… вон, у дороги! Давай сюда, я выброшу. – Лена забрала у меня докуренную сигарету, изящно прошествовала на каблуках к ближайшей урне и, довольная, вернулась. – Смотри, какие мы молодцы. – Она спрятала пачку в сумочку, застегнула молнию. – Теперь, когда буду курить ментоловые, сразу вспомню о тебе. Песню слышала: «Я на память оста-а-авлю твои сигаре-е-еты…»?
Голос у нее был что надо, гораздо лучше моего – неудивительно, связать свою жизнь с музыкой собиралась она, а не я.
– Это Земфира, – отозвалась я. – Слушаешь ее?
– Сама давно слушаю и Тима подсадила. Ну, ты, думаю, заметила. Пошли к ним?
Это прозвучало почти как «не хотелось бы, но надо возвращаться». Будто у нас с ней было что-то свое, личное – своя, как говорят, атмосфера.
Я даже не с удивлением, а с недоуменной обреченностью осознала, что Лена за несколько минут успела расположить меня к себе. Может, так со мной и надо – как она, как Тим – не спрашивая, брать и врываться в мой мирок; не пытаться сломать замок на калитке, а перемахивать через нее с разбега. Тогда я не успеваю спрятаться в свой панцирь и предстаю перед нежданным гостем уязвимой, открытой (после потери дара – совсем беззащитной). Почему бы и нет? Сколько можно всех и всего бояться?