Страница 132 из 134
– Я не знала…
– Лжешь! – взревел бог, я съежилась, впервые за много лет мне было страшно, невероятно страшно. Остаться наедине с умирающими богами, в клетке, откуда нет выхода, с таким горячим желанием жить. С желанием спасти две жизни, которые так много не успели.
– Дариан, – тихо прошептала я и потрясла демона, силясь разбудить. Чем его опоили жрецы? Я припала к нагой груди и прислушалась. Сердце еще билось. Самым большим страхом было бы не услышать этих мерных глухих ударов. В висках послышался стук моего сердцебиения. Казалось, эти два звука пытались слиться воедино, лишний раз доказывая, как нам другу друга не хватало, и как близка та грань, когда мы можем потерять нас. Закусив губу, я едва сдержала слезы, чтобы не разреветься, как Сиата, не переставающая лить слезы в собственной скорби.
– Я просто поверила им, своим детям, – раздался новый всхлип богини, я снова повернула голову в сторону сияющего Тамерлана. – Ты ведь тоже верил своим, – проговорила богиня обиженно, печально.
– Почему ты просто не пришла ко мне? – понизив голос, спросил Тамерлан. – Ведь я любил тебя. Я бы помог разобраться во всем, обличить лжецов...
– Я не посмела предать народ свой...
– Не смогла предать народ свой? – бог-демон начинал терять терпение. – Но они сами предали тебя. Посмотри. Посмотри на деяния их. Сколько душ они загубили, чтобы оставить тебя в темнице собственного отчаяния?!
– Замолчи, – совсем тихо взмолилась серая тень и сгорбилась еще больше, обхватив голову руками. Внутри меня что-то печально оборвалось от вида этой несчастной женщины: она уже не одно столетие вот так лила слезы. Может, это от того, что в груди трепетал осколок божественной души, кто знает? Но сейчас так остро ощущалась эта боль.
– Сиата, они последние. Больше ни в тебе, ни во мне не осталось осколков душ, – Тамерлан отвел руку в сторону, указывая на меня и бездвижного демона предо мной. На миг мне стало еще страшнее, я вцепилась в демона, боясь его даже отпустить. Нет, я не хочу, чтобы он умер, даже не узнав, что я так долго любила его, все это время. Что я так боялась признаться ему в своих чувствах. Нет, только не так. Я положила голову на грудь Дариана и обняла его холодное тело, которое возможно и не согреется боле.
– Я не знаю, что мне делать... Я много лет умирала вместе со всеми этими душами, будто меня и не было никогда, – сквозь плач тихо говорила богиня, растягивая слова. – Будто, все было сном, далеким, нереальным. Мне кажется порою, что я уже мертва... Не лучше ли просто убить меня?..
Я слышала каждое слово, произнесенное хриплым женским голосом, и плакала. Холодная кожа под моей щекой намокла от горячих соленых слез, я еще крепче обхватила демона. Осознание того, что вместе с богиней могу умереть и я, прошлось будто разряд молнии по телу.
– Отпусти, – серебристый свет переместился вперед к тени и объял ее. – Не губи еще жизни, ты не в праве их отнимать. Как и я не вправе отнимать жизнь у него, – мягкий всплеск света снова направился в нашу сторону. – Надо поторопиться, пока полночь еще не вступила в силу, мы можем все исправить. Понимаешь, Сиата? Я тоже не знал. И не хотел знать... Я верил, что я одинок, несчастен и всеми забыт. Но она не смогла уйти, не разобравшись в чужом горе. И она последняя из многоликих. Пойми, что больше ты не возродишься, у тебя больше нет права на ошибку. Умрут не только они. Твои глупые дети уничтожат еще ни один мир, пока не истребят неугодных им демонов. Но и тогда жажда крови в них не прекратится, – речь бога демона вышла очень эмоциональной, впервые я услышала его настоящие эмоции, только его возлюбленная могла разбудить их. – Сиата, у нас еще есть время. Только дай мне руку, – в голосе Тамерлана слышалась мольба.
– Скажи, Тамерлан, почему ты ушел в Бездну? Почему не пришел ко мне? – раздался робкий вопрос.
– Глупая женщина. Ты сама отвернулась от меня, я не смог даже приблизиться к твоему миру. Такова была твоя любовь? Я стучался в запертые двери...
– Прости... Прости меня, Тамерлан.
– Как можно простить спустя столько лет? Спустя столько смертей и пролитой крови? Когда столько боли причинили твои дети всему Сплетению. Ты ведь сама знаешь, скольких они сподвигли на войны, скольких живых существу отправили на жертвенные столбы...
– Прости…
– Не у меня тебе надо просить прощения, Сиата, – неожиданно спокойно произнес Тамерлан. – А у всех душ, что остались в твоей тьме. И у них, они умирают в твоей тьме, в них последние осколки наших душ.
Серая тень подняла голову, я видела смутно, сквозь пелену горьких слез. Но даже и так, в свете, исходящем от бога-демона, вполне различала фигуру эльфийской девы укутанную в саван: грубый, бесформенный, больше напоминающий тени скопившиеся вокруг нее. Стоило мне только подумать об этом, как на самой ткани я стала различать черты лиц, очертания рук. Бездна. Дева богиня и правда была окутана призраками душ, что не находили упокоения, не уходили в круг перерождения и чернели в ненависти своей, отравляя саму богиню.
– Поднимись с колен, Сиата, найди в себе силы, – снова прогремел голос Тамерлана.
– Не могу... – две костлявые руки, едва обтянутые серой кожей взметнулись к лицу. Она снова прятала свое лицо в ладонях и сотрясалась, всхлипывая.
– Можешь, – крик разлетелся внезапно, будто над головой пророкотала туча, готовая разразиться грозовым дождем. Даже я вздрогнула и зажмурилась.
Ватная тишина стала слишком тяжелой. Не выдержав оную я отерла глаза от соленой влаги и глянула в сторону богов. Серая тень поднялась на ноги, бог-демон протянул ей свои руки, и не было в его взгляде ни ненависти, ни злости, ни брезгливости.