Хроники Марионеток. Сила Императора

Кости ломило от пронизывающего холода, зуб на зуб не попадал, Фриса трясло и ломало от остаточных явлений заклинания, которое испытывал на нем этот подонок. Он много раз терял сознание, несколько раз чувствовал, что стоит на пороге смерти, хотел уйти в изначальный свет, но его не принимали. Волшебник был искусен в пытках, он не доводил жертву до смертельного состояния, лишь до глубокого истощения всех ресурсов. Первые дни заточения Фрис сопротивлялся магии волшебника, но это проклятое место словно высасывало из него силы, его воля мало-помалу подавлялась могущественными заклятиями и психологической пыткой. Из-за кромешной тьмы Фрис не видел своего тела, но подозревал, что покрыт синяками и ссадинами с головы до ног. Волшебник сам лично приносил ему каждый день ведро сырой, но несвежей оленины и чашу с кровью вместо воды. Фрис не мог это есть, жажда и голод мучили его, каждая попытка насытиться олениной и напиться кровью вызывала приступ рвоты. Он понимал, что долго так не протянет. Каждую ночь, когда волшебник оставлял его в покое, Фрис из последних сил шептал имена всех хранителей, но из-за магических печатей никто не откликался на его крик о помощи. Надежда оставалась только на Рин. Он сказал ей, что вернется через пять дней, но прошло уже несколько недель с того момента, как он покинул поместье блондина. Девчонка должна заподозрить неладное и…

И что дальше? Как она сможет прорваться сюда? Как она будет сражаться, если в ней нет больше магии? Если она стала вполовину слабее? Как она оставит своего блондина одного, если он беспомощнее котенка? Или он, Фрис, вдруг окажется для нее настолько важен, что Рин бросится спасать, наплевав на все обязанности? Окажется ли? После всего, что он с ней сделал… Кто он для нее? Что он для нее значит теперь? Раньше, до того как он лишил ее памяти о себе, Фрис был для Рин кем-то, к кому она испытывала романтический интерес. Даже призналась ему в любви один раз. Но он ее отверг, так как знал, что это все совершенно несерьезно и вызвано лишь чувством одиночества. Для нее он был учителем, а не мужчиной. Рин, конечно, может сколько угодно кричать о том, что ее душа принадлежит ему, он-то знает, что это не так. Ее душа принадлежит только Альтамее и больше никому. После того как он изменил ее память, изменилась вся ее жизнь и ее отношение к нему. Эмоции Рин, которые раньше она выплескивала на него с присущей ей страстностью, поблекли, померкли. Теперь он видел в ее глазах только боль, которая уничтожила лихой огонь чувств. Нет, где-то в глубине души все еще тлели угольки, но будет ли их достаточно?

Несмотря на все эти вопросы, он продолжал надеяться и верить в нее и в ее силы. Ради друзей Рин всегда совершает невозможное. Может быть, в этот раз ей удастся сделать что-то для него?

Совсем рядом с камерой раздался шаркающий звук, в котором Фрис узнал шаги своего мучителя. Звякнула задвижка на двери, тусклый свет прорвался внутрь.

– Долго будешь лежать? Поднимайся! – приказал волшебник. Фрис послушно встал. Он знал, что за неисполнением приказа неминуемо следует кошмарная боль, которую невозможно вытерпеть. Ноги едва держали тело, от слабости и холода он качался.

– Жалкое зрелище.

– В жалкое зрелище превратишься ты, когда за мной придут.

Волшебник заинтересованно обвел взглядом помещение и развел руками.

– Ну и где же твои спасатели? – хмыкнул он. – Ты еще не понял? Никто не придет. Но не потому, что мы в темном и таинственном месте. Не-ет. Никто не придет, потому что ты никому на самом деле не нужен.

Фрис не решался ответить ему. Он сам не знал, говорит ли правду и придет ли за ним кто-то. Он звал, но слышал ли его кто-нибудь? Он надеялся, но оправдаются ли его надежды?

Тем временем волшебник расставил на полу свои пробирки и разложил бумаги, закатал рукава странной куртки и уставился на Фриса.

– Начнем. Мне очень интересно, какие же секреты скрывает Повелитель Рек.

Будто острая зубная боль прорезала челюсти Фриса с обеих сторон. Он схватился за голову и упал на колени. Ментальные блоки на воспоминаниях дрожали под давлением магии, будто осинки в бурю. Он даже не представлял, что ослаб настолько… Фрис сжал зубы и вложил скудные остатки сил в блоки. Удержать эту тайну ему нужно даже ценой жизни. Всплыви она – мир будет уничтожен.

~*~

Аирги никогда не посещали церкви, построенные людьми. Несмотря на то, что верили и они, и люди в Сиани и Инаиса, Старейшины говорили, что от того, кто зайдет в людскую церковь, откажутся Старейшие, духи предков, и больше никогда не будут ни направлять, ни помогать. Рин уважала и боялась Старейших. Она много раз обращалась к ним за помощью и советом. В это утро она провела три часа в совершенно бесполезных попытках докричаться до Старейших, чтобы найти ответ на вопрос, который мучил ее с того самого момента, как она узнала о пленении Фриса. Не получив ни намека, ни малейшего подтверждения, что ее вообще слышат, девушка плюнула на все и помчалась в церковь Сиани. Это место поразило ее своей уединенностью и благолепием: высокую ротонду из белого камня, стоявшую на отшибе Лонгвила, окружали сады из шикарных роз, нежных гортензий, сладко пахнущих гиацинтов и ярких солнцеглазок. Пушистый ковыль серебрился на солнце, мягкий темно-зеленый мох стлался бархатным ковром вдоль парадной дорожки. Рин обошла пятый круг вокруг церкви и встала перед входом, уперев руки в боки, с сомнением глядя на позолоченные ручки массивных дверей. Прохожие бросали на нее косые взгляды и оборачивались, но она не обращала на них внимания. Рин понимала, что ведет себя как дура, но зайти внутрь не решалась. Выбор был не из легких: либо она пойдет за Фрисом вслепую, но с ней на всю жизнь останется поддержка Старейших, либо она потеряет поддержку Старейших навсегда, но ей, возможно, помогут в храме Сиани. Лишиться поддержки и совета Старейших означало сжечь один из последних мостиков, ведущих к родному народу. Но остаться без помощи и совета означало лишиться Фриса…