Страница 248 из 277
– Не настолько детально, Рин… Милая, не нужно из Фриса врага делать!
Рин снова фыркнула и отвернулась к окну.
– Постой… – вмешался Анхельм. – Ты говоришь, что Фрис все знал? Рин, такого не может быть! Кастедар солгал тебе! Мне Роза рассказала, что после боя с Рейко у тебя остановилось сердце, была клиническая смерть. В тот момент Фрис едва не умер сам. Когда в Левадии тебя забрали на операцию, Фрис взбесился и чуть не утопил меня и Фиону. Он не хотел, чтобы ты попала к Сиани и Инаису. Если Фрис знал все твое будущее, тогда как же он позволил этому мерзавцу поймать себя? Как он позволил случаться таким ужасным вещам? Да, Фрис и Кастедар лгут нам. Но Фрис не настолько злой, каким он тебе кажется.
– Он не злой, он коварный. Я постоянно получаю подтверждения, что верить ему нельзя. Веришь или нет, я не хочу разбираться, кто из них прав, а кто виноват. Кто лжет во спасение, а кто – подло и грязно. Я ужасно устала. Устала от интриг, разочарований и боли. И от Фриса с его вечными тайнами и исчезаниями без единого слова на прощание. Он бросил... – она запнулась. – Он ушел опять! Я его от смерти спасла, а он…
Чувствуя, что не сможет договорить это предложение, она замолчала. Анхельм вздохнул и отвернулся, Харуко закрыла лицо рукой. Повисла тяжелая пауза. Рин мысленно проклинала свою несдержанность и этот болтливый орган во рту.
– Я все понял. Вся эта тирада в его адрес – подтверждение, что ты любишь его.
– Вовсе нет!
– Не веди себя, как ребенок! Я видел, что ты давно уже рвешься на части, и что-то мучит тебя. Вот и выяснили, наконец, что это было. Отсутствие Фриса.
Рин почувствовала, что начинает закипать: комок встал в горле, в животе сплелся тугой узел.
– Дракон меня задери! Это совсем не то! Я поклялась ему, что буду делать все так, как он говорит, клялась, что помогу ему, но… – она огорченно всплеснула руками. – Я не могу так! Каждый раз, когда Фрис появляется на горизонте, в моей жизни все идет наперекосяк!
Он недолго помолчал, а потом заметил:
– Но когда его нет, тебе еще хуже.
– Твою мать! – разозлилась она и стукнула кулаком по сиденью так, что оно затрещало. – Да, Фрис мой друг, наставник, покровитель. Мои чувства к нему запредельно глубоки и абсолютно непонятны никому, включая меня. Он – вечное обещание, тянущееся из других жизней. Он мне родной, он часть меня, часть моей души! Он для меня всё. Это ты хотел услышать?!
– Боги… Я-то, глупец, надеялся, что дело придется иметь только с твоей холодностью, а тут такое! Я тешил себя надеждами, убеждал себя… тщетно. Но ты… Зачем же ты обманула меня и сказала, что любишь?
Рин развернулась к нему всем телом, схватила за плечи и заставила посмотреть на себя.
– Я тебя не обманывала!
– Правда? Тогда кто я для тебя?
Она моргнула, озадаченная таким вопросом. Взглянула на мать и поежилась: объяснять подобные вещи перед ней совсем не хотелось. Харуко смотрела совсем в другую сторону и неодобрительно качала головой, поджав тонкие губы. Мысленно смирившись с тем, что выслушает позже от матери, Рин тяжко вздохнула и открыла рот, еще не зная, как выразить эмоции.
Что для нее значит Анхельм? В аириго есть слово, определяющее такие чувства, но в соринтийском языке его нет. В этом слове умещалась глубокая философия, и Рин не была уверена, что сможет объяснить такое.
– Ты для меня… – начала она тихо и запнулась. Подумала немного и с тихой улыбкой продолжила: – Ты не поймешь значения этого слова, а мне тяжело объяснить.
– Скажи.
Она произнесла. Как и ожидалось, он не понял. Рин беспомощно взглянула на маму, та со вздохом пожала плечами и ответила.
– Это слово обозначает одновременно величайшую печаль и величайшую радость. Ты не поймешь такого противопоставления, Анхельм, для этого нужно родиться аиргом. Эта двойственность понятия родилась из понимания, что даже пятисот лет жизни аирга недостаточно, чтобы открыть все величайшие сокровища и радости любви. Именно поэтому оно обозначает и величайшую печаль тоже.
– Да, примерно так. Но в нашем с тобой случае… Ты моя величайшая радость и величайшая печаль, потому что чувства есть, но у них нет будущего…
– Почему нет?! Я хочу жениться на тебе, несносная ты женщина!
– Дослушай. Я люблю тебя. Я счастлива, что люблю именно тебя. Я счастлива, что ты у меня есть. Это величайшая радость. Но даже если мы выживем в этой войне, даже если удастся твой план побега, даже если мы поженимся… Я аирг, а ты – человек. У нас не может быть детей. Продолжительность наших жизней очень различается. Когда ты уйдешь, я останусь доживать свой век одна, потому что никто уже не займет твое место в сердце и мыслях. Мне останется только просить высшие силы забрать меня пораньше, чтобы поскорее соединиться с тобой. Теперь уже ничего не изменить, выбор сделан. Я выбрала тебя. Поэтому это величайшая печаль.
Анхельму, видимо, нечего было на это ответить. Он склонил голову и закрыл лицо руками. Рин вздохнула.