Страница 10 из 15
Приговор не заставил себя ждать: угрюмо глядя мимо Саши, тупицы и уродки, свекровь бросила в пространство, обращаясь неизвестно к кому: «Похоже, она не из тех людей, что размораживают холодильники!»
Ну, коли обман раскрылся, Саша скрывать больше не станет и признается: да, она не из тех людей!
Общалась Марь Ванна довольно своеобразно – надменно, будто делая одолжение. Более всего Сашу удивляла ее привычка говорить по телефону (звонила она им с завидной регулярностью по несколько раз на дню) – Марь Ванна заканчивала разговор, когда считала нужным, как правило, на половине Сашиной фразы, и бросала трубку, не утруждая себя необходимостью дослушать собеседника. То есть Саша что-то в трубку еще говорила, а Марь Ванна уже нажала «отбой». Сноха, как вежливая дура с долгим тормозным путем, по инерции еще трепыхалась: «Ну ладно, Марь Ванна, всего вам самого-самого», а там давно уже нет никакой Марь Ванны, и лишь звучат длинные издевательские гудки. А чего стоила присущая исключительно Марь Ванне вежливая манера общаться с продавцами! Каждый совместный с Марь Ванной поход в магазин оборачивался для Саши сущим кошмаром. Вдова бывшего партийного начальника отчитывала продавцов, как нерадивую челядь, а поскольку не все из них были готовы с ней в этом согласиться, дело зачастую заканчивалось скандалом и визжащими интонациями. Саше становилось стыдно, она, как пионерка, пунцовела от стыда и что-то блеяла продавщице, которая после точечного джеба в голову от Марь Ванны считала долгом отыграться на Саше, тихой и бессловесной, за всех Марь Ванн сразу.
Неизменным раздражителем, действовавшим на Сашу всегда безотказно, являлась излюбленная фраза Марь Ванны, произносимая ею с характерным апломбом: «Может, я вам только мешаю?!»
Уже к первому году семейной жизни сей риторический вопрос, задаваемый каждый божий день, стал изводить Сашу. Поначалу она, принимая сомнения свекрови за чистую монету, кудахтала и уговаривала ее, мол, как можно так думать, да ведь без Марь Ванны Вселенная обречена, и энтропия в отсутствие Марь Ванны начнет развиваться ускоренными темпами. Потом Сашу стали напрягать эти сцены, и она отвечала свекрови, разубеждая ее, уже хорошо тренированным голосом, заученно и бодро. А еще через год Саше страстно хотелось ответить: «Марь Ванна, конечно, мы стеснялись вам сказать, но раз вы сами затронули данную тему, то будем откровенны, к чему скрывать: иногда ваше присутствие действительно нежелательно (только не падайте в обморок!), вот, например, я отработала целый день, по дикой жаре притащилась домой, надеясь на отдых, а тут сидите вы и зачем-то высверливаете мне мозг».
К концу четвертого года семейной жизни Саша полюбила фильм «Сбрось маму с поезда» и часто смотрела его в качестве разрядки.
Ладно. Зачем утомлять читателей этим реестром обид и претензий?!
Через пять лет счастливой семейной жизни Саша осознала: надо не брак спасать, а душу свою бессмертную, потому как не ровен час, додумается она до мыслей греховных, приготовит к приходу мамулечки пирожок с интересной, но не вполне удобоваримой начинкой, и все, пропала Сашина бессмертная душа.
«Сереж, давай разводиться!»
Тот удивился, чем безмерно удивил жену.
«А с чего это?» – Наивные, детские глаза, в которых недоумение и обида.
«С того, любимый, что тебе не нужна жена в принципе. А быть для тебя второй мамой – не вижу смысла. У тебя есть мать, заботливая, сильная, зачем тебе еще одна?»
Мальчик раскричался и разобиделся: «Я так и думал, что дело в маме! Ты не любишь ее! Ты всегда была к ней несправедлива! Правильно мама говорит, что ты неблагодарная!»
«Да, я неблагодарная, расчетливая, лживая тварь, заранее соглашаюсь со всем, что говорит твоя мама, но дело не в ней. Есть, конечно, соблазн поддаться искушению и обвинить в нашем разводе ее, но я не буду! Потому что даже объективно, при значительных вложенных с ее стороны усилиях, она здесь ни при чем. Сережа, мы с тобой все равно разошлись бы рано или поздно. Это неизбежно. Слишком разные люди. А раз так – лучше раньше».
Саша искренне полагала, что фразу «мы разные люди» вряд ли можно счесть оскорблением, но ошиблась. Сережа начал угрожать и обещать, что она «жестоко пожалеет», и, что хуже всего – вызвал маму. Та незамедлительно примчалась и не преминула сообщить невестке про неблагодарную тварь, расчетливую и лживую. В ответ «расчетливая и лживая тварь» сообщила, что никаких имущественных претензий к Сергею она не имеет (чем, видимо, несказанно озадачила свекровь), что забирает с собой только свои шмотки и уезжает прямо сейчас.
Про то, чтобы ничего не брать, Саша спонтанно решила, может, даже сгоряча. В конце концов, на квартиру она бы претендовать не стала, но там было много чего, купленного на ее деньги. Ладно, не делить же сковородки и не распиливать стиральную машину!
«Вот и катись в свое Медведково!» – крикнула Марь Ванна на прощание.
«Да, Марь Ванна, я лучше в Медведково, а вы уж тут как-нибудь сами, без меня». – И Саша ушла с двумя чемоданами своих вещей.
Через несколько дней после Сашиного судьбоносного решения ее уволили с работы, без объяснения причин. Она, конечно, решила причиной поинтересоваться. Пришла к директору, Сережиному другу, и спросила: как же так, Коля, за что такая немилость?
А Саша с Колей эту компанию поднимали с нуля и были и в силу этой, и многих других причин в очень хороших отношениях.
Коля в ответ мямлил что-то невразумительное, мол, Александра, ну ты же сама все понимаешь!