Страница 28 из 168
- Он не скоро вернется в гостиницу? - спросила она, когда тот допил пиво.
- Полагаю, нет, - отрезал Марк. - Сегодня у него трудный день. Еще, я полагаю, нам придется присутствовать на суде, свидетельствовать против него.
- Что его ждет за то, что он не застрелил Исхода? Его... - она изобразила пальцем, будто перерезает себе горло.
- Ну, уж по головке его не погладят, это уж точно.
Апотекарь задумчиво почесал пальцами подбородок.
- Я понятия не имею, ведь на суде будет она. Ему остается надеяться на протекцию архимага. Думаю, он снова попытается сегодня с ним встретиться, ведь это его последний шанс. А вообще, они старые приятели.
- Самый грозный ауто-да-фер нашей современности приятель архимага магического сообщества в Каннескаре? - засмеялась она, но Марк не улыбнулся. - Это удивительно. А кого ты имел в виду, говоря про особу, которая будет присутствовать на суде?
- Анну Гиллерт, - он пронзительно воззрился на нее.
- Зам прокурора судебного ложа Секретария, что с ней? Она, конечно, суровая, но...
- Они давно были неразлучными друзьями с Иеном, пока тот не совершил большую ошибку, и она возненавидела его.
- Что же он такого сделал? - полюбопытствовала она.
Маркус одним жестом попросил Арни наполнить его стакан и задумчиво уставился на танцующие в золотисто-янтарной воде, окаймленной белоснежной пеной газированные пузырьки. Казалось, что он молчал вечность, прежде чем дать наиболее информативный ответ:
- Ты же видела, что у нее с глазом? Это он сделал, - ответил он, на что Ханна только удивленно открыла рот.
* * *
- Как чудесно снова слышать запахи... - повторял про себя Иен, будто зачитывая какое-то заклятье.
Чудодейственное благоухание свежеиспеченного хлеба из булочной, столичный эль из элитного паба с видом на Имперский канал, запахи яблок и груш, мясца, жаренного на горящих углях, рыбы, капустного пирожка и каши из гречихи, запахи заокеанских специй, тухлый русалочий душок и запах только что выпавшего дождя...
Благоухание цветочных клумб и парфюмерных, зловонная амбра люмпенов и всяких босяков, запахи птичьих перьев, чаячьего помета и прибитой влагой пыли, свалявшейся на асфальте. Душераздирающая вонь мануфактурных отрыжек, химикалий, горелого металла с металлообрабатывающих цехов и топливных хвостов дирижаблей. Ненавистный Иену мегаполис переливался миллиардом оттенков ароматов, и все они были восхитительны и нещадно колотили в сверхчувствительный нос, аморфной изменчивостью напоминая ему мерцающую огоньками каракатицу, затаившуюся в водорослях. У него шла кругом голова от волн запахов, навалившихся после восстановления обоняния.
Он снова мог быть одновременно повсюду, как Бог.
Освежающие брызги, летевшие в лицо, заставляли прищуриться. Катер обходил полусонные гондолы, растрясывая их на черной речной глади, ревущий дизельный мотор приглушал сыплющиеся оскорбления гондольеров. Солнечная сфера молочным блеклым пятном пробивалась через гороховый суп белых облаков, едва окрашивая пасмурный день исключительно в серо-желтые оттенки монохромного уныния.
Катер обогнул "Адель-ленд", вырастающий из воды зубьями воздухоочистительных маяков. Поднявшись по узеньким бетонным ступенькам с причала, где остался дизельный катер, Иен с удивлением обнаружил, что наверху его ждала присланная заранее самоходка с шофером. Збынек вприпрыжку шел за Иеном по асфальтированной влажной дороге, они погрузились в салон, пахнущий новой кожаной обивкой, и машина тронулась в сторону Каннескарской маговской школы. Ехали они пятнадцать минут, тем временем Иен, закрыв глаза, наслаждался симфонией запахов, не обремененных смрадами города.
Его окружали древонасаждения, сладострастные запахи свежескошенной травы и цветочных клумб. Он простирал обоняние сквозь металлический остов самоходки, возносясь подобно птице над обыденностью. Отовсюду пахло тошнотворной лакрицей, но его это не расстраивало, он упивался возможностью ощущать любые запахи снова и снова, как приникший к оазису путник, затерявшийся на несколько дней в пустыне, и утерявший надежду на спасение. Он с непреодолимой жадностью глотал все эти запахи, обнюхивал мир, оплетенный паутиной тончайших ароматов и зловоний.
Его ноздри снова наполняла жизнь.
Сквозь окно, облепленное бриллиантовой пеленой мельчайших капель мороси, Иен разглядел грандиозное здание, напоминающее огромный праздничный торт. Здание КМШ напоминало не что-то цельное, но вычурное попурри из многих пристроек разномастной архитектуры с разнообразной отделкой: цветастой мозаикой, малиново-бурым кирпичом, аспидно-черным мрамором, эмалью, деревом, черепицей и даже металлом. Бесформенное здание, муравейник из шатров, белокаменных колонн и высоченных витражей, зубчатых копий, антаблементов, украшенных помпезными композициями скульптур домарианских героев мифов и легенд. Иен покинул салон, зажмурившись от плюющегося в лицо дождя, который разыгрался не по-детски. Вдали слышался гогот приближающейся грозы.
В школу его препроводили сторожа через внутренний двор с красивым фонтаном, на бортиках которого восседали русалки непохожие на белобрюхих рыбин с выпученными глазами, а мифологические девы с чешуйчатыми хвостами.
- Входи, входи, - добродушно распростер приветственно руки Ласло.
Иен вошел на вечнозеленую опушку леса, где никогда не пахло никакой зеленью, и земная твердь под ним пошла ходуном. Серо-молочные стволы смоковниц и изумрудно-черные листочки на них ужасающе оплавились, будто раскаленный металл. Чудотворный зеленый ландшафт первозданной природы опалился с шипением разогретого до кипения масла, синеватые небеса почернели, проступили кроваво-бурыми пятнами. Наблюдая весь этот фантасмагорический ужас, Ласло похлопал в ладони, опуская зажеванный пустотной аурой ауто-да-фера мираж.
- Прости, - виновато улыбнулся Иен.