Страница 2 из 168
- Люди всегда всем недовольны, - парировал Маркус. - Убийство ни в чем не повинного мага никак не оправдывает их недовольство.
- Высокого ты мнения о людях.
- Ты неисправимый идеалист.
- Ты ошибаешься.
Впрочем, в юношестве Иен был максималистом и идеалистом, но это прошло вкупе с пубертатными прыщами. Мегаполисы империи - это безжалостные паровые джунгли, и если ты хочешь выжить - умей вертеться, это он понял сразу, как покинул деревню.
Экипаж кое-как вскарабкался на широченный мост над речным каналом, украшенный бронзовыми златокрылыми львами, разинувшими клыкастые пасти, то ли в угрожающем рыке, то ли в полусонном зевке. В темно-мутной воде бутылочного тона в копьях солнечных лучей поблескивала русалочья чешуя, над неровной гладью стелилась едва различимая сизая дымка, и поднимался устойчивый запах тухлой рыбы и водорослей. Канал пересекали гондольеры в остроносых лодчонках. Воздух становился чище, и сквозь редеющие смоговые тучки отчаянно пробивалось пунцовое заходящее солнце, чем дальше экипаж отъезжал от Заводских кварталов на северо-восток города. Иен открыл форточку и выбросил наружу закоптившийся платок.
Маркус выудил из кармана фляжку с виски и жадно припал губами к горлышку.
- Сейчас наклюкаешься, и проку от тебя не будет, - предупредил Иен.
- Мне так лучше думается, - просипел Маркус в ответ.
- Сдается мне, ты заблуждаешься, мой друг.
- Цыц, мальчишка. Я-то лучше знаю, что для меня лучше, а что хуже, - он спрятал фляжку и добавил: - Яйца кур не учат, слышал о таком?
Экипаж резко затормозил, и чугунные кони испустили пар и раскатистое ржание. Иен приоткрыл дверцу, высунулся наружу и окликнул возничего.
- Никак не могу, начальник, - прощебетал он. - Там эти, полицаи не пускают.
Иен неслышно выругался и покинул экипаж.
В лицо выстрелила вечерняя прохлада, пунцовое солнце практически скрылось за низкими домами, окаймляя пушистые облака малиновым светом. Впереди дорога была перекрыта полицейскими самоходными омнибусами, выкрашенными в иссиня-черный тон с решетчатыми окнами. Навстречу к Иену вышел полицейский, юноша с невыразительной внешностью и рыжеватыми волосами. Полицейская форма на нем представляла ансамбль из угольно-черной гимнастерки с красным кантом, аксельбантом и кивером с имперским гербом - грифоном, изрыгающим три языка пламени.
- Проезд закрыт, уважаемый, - произнес он. - Разворачивайтесь.
Иен вздохну и вытащил из внутреннего кармана сюртука жетон из окисленного серебра с выгравированной литерой "C" и показал.
- Простите, сэр... - осекся парень и отступил.
Иен спрятал жетон и возвратился к возничему, протягивая тому немного медяков. Возничий, полугретчанин, поблагодарил на гаркающем диалекте, Марк и Збынек покинули экипаж, и тогда тройка чугунных лошадей растворилась в малиновых сумерках города под резкий стук копыт и ржание проржавленных глоток.
"Оставь надежду, всяк сюда входящий" - эти слова, в напоминание всем грешникам о Тартаре, были выгравированы пред арочным входом на Бульвар розы на кирпичной стене. Несколько полисменов сопроводили троицу через арочный проем, и они вышли к растянутому посреди улицы желтому медицинскому шатру. Отдернув полог, Иен первым проник внутрь. На смотровых столах находились вздувшиеся тела, накрытые простынями, казавшиеся еще более жутковатыми из-за света зеленоватых газовых рожков.
Иен обходил смотровые столы, когда всех троих окликнули со спины.
Это была полноватая дама в возрасте с неприятным лицом и сальной кожей. Из-под оптических имплантатов из непрозрачного криолитового стекла, делавших ее похожей на ослепшую пророчицу, змеились связки лоз-кабелей, скрывающиеся под парчовую ткань одежды. Редкие темные кудри падали из-под белой шапочки и липли к влажному лбу. Кипенная моццетта была накинута на плечи поверх золотистой мантии, окантованной по краям орнаментальной вышивкой по виду заплетенной виноградной лозы. На обвислой груди маг носила амулет с красным опалом, инкрустированным в железную основу по виду элегантно загнутых лепестков лилии на толстой цепочке. Холеные руки украшали кольца Наивысших полномочий с коралловыми самоцветами.
- Здравия желаю, Гурдун, - лучезарно улыбнулся Иен.
Она лишь насмешливо хмыкнула. Гурдун тиа Кар всегда недолюбливала его, скорее всего за специфику профессии.
- Вы опоздали, - упрекнула тиа Кар, одна из Четырех глав Тетраконклава, органа управления, регулирующего деятельность магического сообщества всего города.
- Мы заканчивали с делами за городом, и вернулись только-только.
- Лучше поздно, чем никогда, - заключила она.
Маркус тем временем уже занимался первым трупом. Он неторопливо достал врачебные инструменты и проводил собственную экспертную оценку. Гурдун недовольно нахмурилась, но промолчала. Останки мужчины, отдающие запахом бальзамических масел и трупного яда, покрывали чумные бубоны.
- Все началось несколько дней назад, - начала она. - Сначала одно потрошеное тело нашли в канале, на следующую ночь еще одно, так продолжалось до сегодня, когда нашли третью жертву. Полицейские провели опознание, но, тем не менее, никакой связи между убитыми обнаружено не было, кроме того, что все они были завсегдатаями Бульвара розы, как и наибольшая мужская половина города.
Маркус сделал надрез под вздувшимся животом мертвеца, и наружу вывалились мутно-серые внутренности, похожие на сырые сардельки, от вида которых тетраконклавка скривила в гримасе отвращения некрасивое лицо. Она, по всей вероятности, не часто покидала стены кабинета для полевой работы, это забавное наблюдение заставило Иена ехидно улыбнуться.
Шатер наполнился сладковатым запахом разложения.
- Давайте-ка, я угадаю, - сказал Иен. - Каждый из трех убитых был особым образом заклеймен и обескровлен? В противном случае Тетраконклав не обратил внимания на эти убийства. Это Бульвар. Здесь ведь каждый день находят десятки жмуриков, а еще больше вылавливают в речных каналах по всему городу.