Страница 32 из 46
Владимир
Я стоял в приёмном отделении с пакетами в руках и ждал, когда ко мне подойдёт лечащий врач Юли. После двадцатиминутного ожидания увидел перед собой высокого и тощего пожилого мужчину.
— Романов Владимир Андреевич?
— Да, это я.
— Очень приятно, Константин Львович, лечащий врач вашей жены, пройдёмте.
Мы недолго шли по длинному коридору, где пахло медикаментами и хлоркой. Никогда не мог терпеть запах больницы. Мужчина открыл передо мной дверь, и я вошёл в кабинет, который больше походил на библиотеку. Все стены были загорожены полками с книгами и какими-то грамотами.
— Присаживайтесь.
— Доктор, как там моя жена?
Мужчина медленно обошёл свой стол, сел на стул, открыл перед собой историю болезни и что-то в ней начал про себя читать.
— Владимир Андреевич, у вашей жены переломы рёбер, рук, ног. Ушибы внутренних органов. Ей сделали трепанацию черепа, и сейчас она находится в медицинской коме. Я могу сказать одно, если она переживёт сегодняшние сутки, то есть надежда, что будет жить, — его слова были будто приговор, они лишали меня жизни.
— Она сможет ходить?
— Это навряд ли. В семидесяти процентах таких случаев человек остаётся глубоким инвалидом, который не может обеспечить сам себя.
— А остальные тридцать процентов?
— А остальные тридцать процентов — она останется инвалидом, но сможет хотя бы говорить и держать ложку.
Не передать словами, что я сейчас чувствую. Это какая-то безысходность, которая бьёт наотмашь и выводит из сознания.
— А если реабилитация, операции, есть шансы, что она встанет?
— Владимир Андреевич, давайте будем реалистами и подождём хотя бы пару суток, после которых хоть что-то будет известно.
Больше пугало, что мне сказать ребёнку, если его мать умрёт. Кроме неё, у Пашки ведь никого нет. Не считая меня, конечно. Но для него я просто чужой дядя Вова. И нет никаких гарантий, что сын полюбит меня как отца.
— Я могу её увидеть?
— Послушайте, это не самая хорошая идея. Она находится в реанимации.
— Доктор, мне нужно увидеть свою жену.
— Хорошо, — вздохнул врач, — но только не больше двух минут.
— Спасибо.
Я передал все пакеты и документы медсестре, на меня надели халат, шапочку, бахилы, и мы пошли к Юли. Когда зашёл в палату и увидел её, онемел. Мне будто кувалдой по голове зарядили. Пересилив себя, сделал пару шагов к кровати. Если бы не сказали, что это моя жена, я бы её не узнал. Вся перебинтована, лицо настолько отекло, что не видно глаз, и только хрупкие пальчики свободны. Я подошёл к ней и дотронулся до них, они были холодные и безжизненные.
По моей щеке стекали слёзы, которые, словно ножи, резали кожу.
— Милая моя, — прошептал я и взглянул на обездвиженное тело, которое лежало передо мной. Не знал, что сказать, как себя вести. Я был в шоке. Все слова будто застряли у меня в глотке. Сердце билось с такой силой, что казалось, оно вот-вот вырвется наружу. Хотелось всё крушить от беспомощности и биться головой о стену. Только вот кому это нужно? Я стёр тыльной стороной ладони слёзы, не мог больше смотреть на неё. Если ещё хоть на секунду задержусь, то сдохну прямо здесь, у её ног. Меня спас телефон, который завибрировал в кармане халата и вывел в реальность. Я развернулся и подошёл к доктору, который, почти не дыша, тихо стоял около стены.
— Любые деньги, я заплачу столько, сколько скажете, но чтобы она очнулась.
— Я не господь бог.
— Вам сейчас лучше им быть. Вот моя визитка, звоните в любое время дня и ночи. Любые лекарства, обследования и всё самое необходимое у вас будет. Только верните мне мою жену.
После этих слов я вышел в коридор и взял в руку вибрирующий телефон. Это был мой юрист.
— Слушаю.
— Владимир Андреевич, приветствую. Виза готова, мне вам её куда доставить?
— Сейчас скину адрес, куда привезти.
Только сейчас вспомнил, что через пять дней Пашке нужно лететь на операцию. И как всё это пережить? Я не оставлю здесь Юлю одну, но и сына не могу отправить с чужими людьми, а ещё эта собака. Голова шла кругом, но нужно действовать быстро.
Дома меня уже ждали с вопросами, как только я переступил через порог, из зала показались две пары глаз.
— Ну как там Юленька? — спросила женщина, глядя на меня глазами, полными надежды, что я скажу что-нибудь хорошее.
— В коме.
— Господи, — произнесла она и перекрестилась.
— Баба Маш, спасибо вам за помощь с Пашкой.
— Да что ты такое говоришь, они мне с Юлькой как семья.
— У меня к вам важный разговор, — я помедлил и посмотрел на женщину. — Мы через пять дней с Пашей на операцию в Германию уезжаем, а здесь за квартирой, псом и Юлей нужно будет присмотреть и сообщать мне, как идут дела. Мои люди будут дежурить в больнице, но мне нужен человек, который хорошо знает Юлю.