Город в наследство

— Рассказывай, — мрачно потребовал Ладай, пугая светящимся в темноте глазом.

Хият тряхнул головой, уселся в кресло напротив друга и попытался собраться с мыслями. Зажигать свет было нельзя. Свет в окне точно бы привлек к якобы никого не впускавшему дому всеобщее внимание. А сидеть в темноте было неуютно. В первую очередь из-за желтого глаза Ладая.

— В общем, мне принесли письмо, — сказал Хият, решив не думать о том, с чем все равно ничего сделать нельзя. — Точнее, такой пухлый сверток в коже, с кучей накрученных на него защиток от попыток открыть посторонними, и отпечатком детской ладошки, как оказалось, моей. Всучили мне этот сверток, ничего не объяснили, только и посоветовали — открыть в укромном месте, подальше от чужих глаз. Ну, я и открыл на чердаке. Ладонь на отпечаток положил, и оно развернулось.

— Оно?

— Послание, ментальное. У меня потом почти два дня голова болела, и какие-то упущенные моим несовершенным разумом обрывки до сих пор всплывают в самый неподходящий момент. Вообще, подозреваю, что с течением времени, в зависимости оттого, что я буду делать дальше, появится еще что-то, что мне на данный момент знать не обязательно. А, может и не появится. Даже не знаю, что хуже.

— Весело, — оценил Ладай.

— Ага, обхохочешься. Ты, лучше, слушай. В общем, началось все с того, что мой папа встретил мою маму...

— Ага, — глубокомысленно произнес Ладай. — Обычно так все и начинается. И сказки для маленьких, и драмы для взрослых, и комедии для любителей посмеяться.

Хият недовольно посопел, но решил рассказ продолжить. Плохое настроение Ладая вполне понятно. Умереть не дали. Жить хоть и есть где, но пока непонятно зачем.

— Ты знаешь, что изначально хранящие города были и правителями, и защитниками, и чуть ли не богами в одном лице? — спросил Хият.

— Угу, знаю. Я, в отличие от тебя, на уроках истории не спал. А потом империя на материке благополучно развалилась, жизнь стала более-менее мирной, и они подались кто в исследователи, кто в учителя, кто стражу дрессировал, кто просто изображал из себя символ, только изредка бросаясь в Дом Совета, чтобы рассказать, что город какую-то опасность чует.

— Ага, подались, — проворчал Хият. — Подали их. Первого, как ты сказал "символа", поставили перед выбором — либо он тихо и мирно отправляется доживать жизнь в доме в парке, либо его тут же убивают и дружно воспитывают его сына так, как им надо. Уйти из своего города оказалось практически невозможно, вот он и смирился, убедив детей, что самому надоело править, советы, мол, лучше разбираются. Хотя, кто знает, может, на самом деле лучше разбирались. Он же был вояка и не позволял торговать с материком, только с другими островами. А то же железо они продавали слишком дорого, потому что самим не хватало. Праправнук этого вояки как раз во время нападения Объединенных Приморских Королевств попытался вернуть себе часть власти, и у него даже что-то получилось, а его дочка опять все растеряла. Внучка этой дочки поступила умнее, она просто стала главой Совета Великих и завещала добиваться того же своим потомкам. Вот так вот. А теперь самое интересное. Знаешь, зачем она это сделала? Не думай, не ради себя и собственного величия.

— И зачем? — спросил Ладай, которому совершенно не хотелось играть в угадайку.

— Чтобы полностью чувствовать город, абсолютно правильно управлять защитой, омолаживать его и укреплять, мало быть просто человеком настроенным на этот город. Нужно, чтобы и горожане были готовы в любой момент подчиниться, понимаешь? Они ведь тоже часть города.

— Понимаю, — кивнул Ладай.

— Вот, — выдохнул Хият, которому давно хотелось с кем-то этим знанием поделиться. — И что мне теперь делать?

— Сбегать, прятаться и дожидаться того момента, когда город, потеряв всякую надежду, начнет перенастраиваться на кого-то другого, ты видимо не хочешь...

— Не хочу, — покачал головой Хият. — Быть хранящим, это такое ощущение. Словно... Словно крылья выросли. А если сбежишь, эти крылья придется безжалостно отрубить.

— Ясно. Ты почувствовал свои крылья только когда открыл послание?

— Да. Как будто какая-то стена исчезла.

— Ага. Видимо папа тебя защищал, чтобы ты маленьким и несмышленым случайно не проговорился. Выбор тебе оставил. Интересно, почему? Особенно учитывая крылья.

— Я как раз начал говорить. Дело в моей маме. Ему бы не позволили на ней жениться, ее бы просто не пустили в город. Я так понял, ему надо было прилагать неимоверные усилия, чтобы просто к ней на свидания бегать. Как в этой ситуации тайком пожениться, он так и не придумал, хотя пытался. А когда появился на свет я, Дэла отправилась меня и маму охранять и опоздала. Меня она чуть ли не из горящего дома вытащила и убила там кого-то. Потом еле сбежала.

— Ага, — глубокомысленно произнес Ладай. — Что не так с твоей мамой?

— С ней все так. Просто ее бабушка была жрицей в храме Приносящих Жизнь. В северном, том, что сейчас разрушен, якобы за то, что жрицы начали поклоняться смерти.

— А они начали?

— Как сказать...

— Начали или нет?

— Ладно. — Хият вздохнул и стал смотреть на пол. — Я ведь тебе говорил про кровь. Так вот, любая жрица из такого храма может вылечить безнадежно больного и поднять на ноги почти мертвого. Понимаешь? Но не всегда, если человек ушел за грань, то все, уже не поможешь.

— Ага, может, но почему-то они ничем подобным не занимаются, — сказал Ладай. — И у них наверняка есть причины. Плата за деяние или еще что.

— Они занимаются, тайком. Раньше занимались открыто, ходили по городам и назывались подругами смерти. Мол, могут уговорить подружку подождать. Это еще в Империи было. А потом их начали убивать, обвинять в том, что они за одну спасенную жизнь платят сотней других, и именно из-за этого случаются то пожары, то эпидемии.

— Чушь! — припечатал Ладай.

— Да знаю я. Дело в том, что выжившие спрятались, а потом появились под другим названием и стали вести себя значительно осторожнее. А моей прабабке не повезло. Кто-то из собирателей силы то ли понял, что в храмах Приносящих Жизнь живут подруги смерти, то ли решил, что там, в северном храме, всего у одной девушки этот дар проявился...