Город в наследство

Хият вздохнул и сел поудобнее. Вопросы дружно вылетели из головы, и ловить их не хотелось. Потому что они тоже были глупыми. В конце концов, волновать его сейчас должен только один единственный вопрос. Все остальное просто любопытство.

— У них может получиться?

— Нет.

Змеиная голова качнулась, и кончик раздвоенного языка прикоснулся к щеке Хията.

— Пока ты есть, не получится. И потом не получится, они мне не нравятся.

Кажется, змеи умеют улыбаться, насмешливо так, многозначительно.

— Пока я есть? — переспросил Хият.

Змеиная голова со шлепком упала рядом с ногами хранящего, а шипение стало похоже на смех.

— Не знаешь… Предыдущий знал. Ему сказала та девочка…

И замолчал.

— Чего я не знаю? — понятливо спросил Хият.

Хочется этому древнему гаду изображать учителя перед бестолковым учеником, пускай изображает. У всех свои недостатки, да и подыграть тут несложно. И не так уж далеко оно от реальности. Парень поймал себя на том, что с удовольствием бы поучился у этой рептилии. Как бы напроситься на ежедневные уроки?

— Я хранитель, — проворчала змея. — Я большой хранитель, хранитель целого города. Но такой же, как и все остальные хранители. Немногим от них отличаюсь.

Хият удивленно на нее посмотрел. Хранителями он не интересовался. Да и сведений о них было мало. Скорее выдумки, гордо называемые теориями.

— Забыли, — грустно сказала змея. — Почему один и тот же хранитель появляется рядом с представителями одной и той же семьи? — спросила у Хията.

— Э-э-э-э-э… — поделился знаниями парень.

— Потому что он часть этой семьи. — Змеиная голова негодующе приподнялась и зависла рядом с лицом парня. — Он появился из их желания кого-то спасти, кому-то помочь. Из самопожертвования. Даже из любви матери к ребенку. Все это копится, собирается в кокон, а потом из него, как бабочка, появляется хранитель.

— Но…

— Я хранитель города. Я родилась так же. Но мой кокон был всем тем, чем жертвовали твои предки во имя города.

— А, — сказал Хият, не представляя, что тут еще можно сказать.

— А, — передразнила змея, мазнув языком по ноге парня. — Я привязана к городу больше, чем к людям твоей крови. И я смогу пустить сюда кого-то другого. В самом крайнем случае. Потому что после этого мне придется меняться. Я почти умру, чтобы переродиться во что-то другое. А вместе со мной изменится и это место. И город тоже. А я не хочу. Это сложно и неправильно.

— Понятно, — сказал Хият. Ему тоже ничего подобного не хотелось. — И что мне делать?

— Ничего. У них просто не получится. Ни у этих, ни у тех, кто придет в следующем году. Даже если ты умрешь, пройдет не меньше десяти лет, прежде чем я смогу меняться. Потеряю часть личности. Стану слабой, готовой к изменению. Хранители живут эмоциями своих людей.

— Ага, — сказал Хият. Кажется, он понял, почему города без хранящих превращаются в обыкновенную груду камней, сложенную в дома. Город теряет душу, что ли. И вовсе не в стихиях и линиях силы дело.

— Тебе пора. — Змея чему-то обрадовалась.

Спросить, куда и почему, парень не успел. Ему наподдали хвостом, подбросив в воздух, и он очнулся на полу в библиотеке. Ладай стоял рядом и обеспокоено смотрел в окно.

— Что? — спросил Хият вставая.

— Птичка, вестник. — Указал на что-то невидимое блондин, поддержав шатающегося друга. — Нас ищут.

— Ищут? — туповато переспросил Хият.

Отцовский дом превратился в корабль и весело куда-то плыл, качаясь на волнах. А погода хорошая, солнышко за окном, какая-то мелкая гадость летает. Мельтешит. Туда-сюда. Хорошо хоть на защиту дома не бросается.

Гадость?

— Вестник! — воскликнул Хият.

— А я тебе о чем?

Ловить птичку рядом с домом было бы той еще глупостью. Путем несложных экспериментов было выяснено, что посылающий их, в данном случае наверняка Марика, точно знает, где именно вестники настигают адресатов. А вот за маршрутом их полета уследить сложно, да и ненужно. Поэтому парни вышли через заднюю дверь, довольно шустро пробрались сквозь кустарник, а потом ломанулись через заборы и чужие сады как можно дальше. Вестник их догнал только через семь домов, когда беглецы остановились, осмотрелись и решили, что здесь будет безопасно выбираться на улицу.

 

 

— Где ты был? — вид у Лиирана был очень недовольный. Недовольный в квадрате, или даже в кубе.

Хият только хмыкнул. Врать не хотелось, этот парень, похоже, как-то чуял откровенную ложь. Лучше просто ничего не говорить. Не станет же он допытываться. Зачем оно ему?

Марика вздохнула и печально произнесла:

— Недалеко от Старого базара.

Вестник все-таки был ее. И уточнить, где он нашел адресатов, девушка не забыла. Очень правильная блондинка. Свести бы ее с Ладаем и пускай друг друга уравновешивают. Забавная была бы парочка.

— Что ты там делал? — подозрительно прищурившись, задал следующий вопрос ведущий группы.

Хият вздохнул и задумчиво произнес:

— Личные дела.

Куда уж личней, на самом деле?

Дорана одарила недовольным взглядом и отвернулась к окну. Зато Лииран отстал. Он внимательно посмотрел на каждого из своей группы и мрачно сказал:

— У меня две новости.

Калар почему-то хихикнул, за что получил злобный взгляд.

— Две, — еще мрачнее произнес Лииран. — Обе плохие.

Марика тихонько фыркнула, но ее командир группы почему-то проигнорировал.

— Первая — в нашу группу добавляют еще одного человека. Вон его приятеля, — указал на Хията. — Ладая. И мы должны проследить, чтобы он сдал экзамены. Иначе придется водить его в школу и сидеть там вместе с ним, чтобы не сбежал.

— А вторая? — спросил Тиян, которого ни капельки не пугала перспектива проводить большую часть времени в школе, страдая от безделья. Он найдет, чем там заняться. Будет что-то есть. Или потолок рассматривать, пока случайно не изменит его структуру. После чего потолок благополучно рухнет на головы присутствующим при этом событии. Или прольется. А может, повезет, и он улетит в небо.