Перейти черту

– И куда ты опять собралась? – Недовольно спросил Адам, подходя ко мне с тонким пледом в руках.

– Я подумала, что ты не хочешь продолжать этот разговор.

– Поэтому ты решила уйти?

– Я решила одеться, потому что не привыкла щеголять голышом по кабинету начальника.

– Хорошо, что это так. Иначе я перестал бы считать себя особенным в твоих глазах, – улыбнулся он, игриво подмигивая мне.

– А ты так считаешь? – Не удержалась я от ответной улыбки.

– Я хочу, чтобы так было. Ты же особенная для меня.

Фыркнув, я села обратно на диван и обняла себя за плечи. Адам занял место рядом со мной и, придвинув меня к своему боку, накинул на нас мягкий плед.

– Скажу одно: ты первая женщина, которая заставила меня пойти против своих же принципов. Остальное домысливай сама.

– О, да. Это веский аргумент, – засмеялась я, но в ответ получила напряженное молчание.

– Единственной человеком, кому я мог доверить все свои печали, всегда была моя мама, – неожиданно сказал он, сжимая пальцы на моем плече.

– Что с ней случилось?

– Когда я был еще ребенком, отец выгнал ее за улицу без вещей и документов, обвинив в измене. Он запретил ей приближаться ко мне, но она нарушила его приказ. Прознав об этом от своей охраны, отец разлучил нас на долгие годы, выдворив ее не то, что из города, из страны. После этого я возненавидел его всем сердцем, порой мою голову посещали ужасные мысли. Тогда я уже стал ненавидеть себя, боясь превратиться в такого же монстра, как мой отец. Я ищу свою мать до сих пор, но у меня нет ни единой зацепки по поводу ее нынешнего местонахождения.

Слушая его историю, я невольно сама стала ненавидеть этого жестокого мужчину. Жалея себя, я даже не задумывалась, что у кого-то родители могут быть намного хуже. Меня-то не разлучали с любимым человеком.

– А почему ты возглавляешь фирму своего отца, раз у вас такие сложные отношения?

– Он боится потерять свое драгоценное детище, в которое вложил много сил и средств. Ему поневоле пришлось довериться мне, а я, исходя из обстоятельств, доверился ему.

– Вы доверились друг другу? Как это? – Удивилась я, ведь доверия между ними априори не может быть.

– У него есть весомый инструмент давления на меня, – помолчав недолго, он сказал, наконец. – Моя мама. Он дает мне раз в месяц услышать ее голос. В целом, наш разговор длится не более восьми секунд. Этот козел боится, что я вычислю ее местоположение. А я сделаю это, как только у меня появится возможность.

– О, Господи, – шокировано выдохнула я, крепче прижимаясь к мужчине в поисках тепла. – Что ты намерен предпринять?

Тяжело вздохнув, Адам потер рукой лицо и неопределенно пожал плечами.

– Не знаю еще, но есть некоторые мысли. Ладно, расскажи теперь о себе.

– Что именно? – Печально улыбнулась я, боясь начинать этот разговор.

Я редко кому открывала тайну своей прошлой жизни. Довериться еще одному человеку было крайне сложно, но придется. Адам ведь сделал это, значит и я смогу. Так будет справедливее. Иначе он разочаруется во мне и замкнется в своих мыслях. Тогда я вряд ли смогу пробиться через его броню.

– Откуда ты? Где твоя семья? Хотя, нет. Расскажи мне то, что считаешь нужным.

За эти слова я готова была расцеловать его. Он не собирался лезть мне в душу, утоляя собственное любопытство, а хотел лишь установить доверительный контакт. Ну, и узнать меня поближе, как я предполагаю.

– Знаешь, в чем-то наши истории сходятся. Мои отношения с отцом тоже были непростыми. Начну с того, что я родилась в далекой деревне за сотни километров отсюда. С самого детства я не знала, что такое родительская любовь. Отец часто бил меня, мать заставляла делать всю самую трудную работу по дому, жалея других своих детей.

– И сколько вас в семье?

– Четверо. У меня есть два старших брата и сестра. Я самая младшая в семье.

– Ты знаешь причину такого отношения к тебе?

Пожав плечами, я посмотрела в глаза Адама, не сдерживая слез.

– Нет. Но я точно знаю, что меня ненавидели в той семье. Я была чужой для них. Поговаривали, что мама нагуляла меня от другого мужчины, но данный слух так и не подтвердился.

– Как ты оказалась в этой городе?

– В семнадцать лет отец выгнал меня из дома, выкинув мой рюкзак со скудными пожитками в грязную лужу, а мама с ее детьми наблюдали из окна за тем, как я ползаю по сырой земле, собирая свои вещи. Я всегда внушала себе, что это к лучшему, но только сейчас начала понимать – все совсем не так. Мне так больно и обидно, что со мной обошлись, как с презренным отрепьем. А ведь я не сделала ничего, чтобы они так поступили со мной.

Ощутив крепкие и такие надежные объятия, я позволила себе впервые за долгие годы оплакать свое ужасное детство. Слезы лились по моим щекам непрерывающимися дорожками, крупная дрожь сотрясала все тело.