Страница 3 из 4
И действительно, очень схожая историческая коллизия, казалось, внешне напоминающая суть явления. Ведь опричнина представляла собой попытку царем Иваном IV создать новый аппарат управления и выстроить эту систему. Только ведь иные и вызовы времени, и эпоха, и само самодержавие конца XVIII века Российской империи претерпело изменения. И все же грядущее столетие началось с правления императора Павла I и было ознаменовано его смелыми преобразованиями.
В целом, знаменитому историку были близки по духу общественные настроения. Следует обратить внимание на то, что историк Н.К Шильдер дает свое понимание предназначения гатчинских войск в государственной политике «гатчинского преобразователя» Павла I. Так, автор видит его в «верном залоге будущего возрождения российской армии нуждавшейся, по его мнению, в коренном преобразовании в гатчинском духе»16.
Устройство Гатчины, как правило, рассматривалось сквозь «прусские порядки». Следовательно, ее образ часто ассоциировался с увлечениями императора Петра III с его «голштинцами». В записках адъютанта князя Г.А. Потемкина и военного советника М.А. Гарновского дается описание гатчинского караула при дворце в Павловске: «помянутый баталион совершенная копия прусских солдат»17. Уже упоминавшийся современник, генерал-майор Н.А. Саблуков, в рассматриваемых записках будет отмечать, что строение у войск «точь-в-точь такие, как в Пруссии»18. В этом многие современники и исследователи видели наследие отца, императора Петра III.
Историк Е.С. Шумигорский в биографическом труде, посвященном жизни и правлению императора Павла Петровича, в связи с описанием гатчинских войск, привел цитату из манифеста Екатерины II от 7 июля 1762 года, где «неудобоносимые обряды» ее мужа отменялись19. На самом деле автор также продолжает описывать традиционные представления общества об идеях и действиях императора Павла I.
Справедливо отмечено, что прусская школа имела влияние на поиск и создание своей опоры будущего императора. Но такие сравнения больше приобретали политический характер, отражали противоречия между двором Екатерины II и двором цесаревича Павла Петровича. Однако суть явлений снова становится не раскрытой.
Приведем мнение исследователя А.В. Гаврюшкина, считавшего, что император Павел I вовсе не был «пруссофилом»; для него был важен прежде всего порядок и дисциплина. Историк писал в своей работе, посвященной биографии графа Н.И. Панина, который являлся одним из воспитателей цесаревича Павла Петровича: «В тогдашней Пруссии, по мнению всей Европы, государственные учреждения и армия содержались в образцовом порядке. Им подражали везде, поэтому трудно осуждать Павла за то, что он, подобно другим монархам, стремился перенять у Фридриха II полезные нововведения. Другое дело, что полезное, с точки зрения Павла, не всегда оказывалось таковым в действительности»20. И вновь повториться похожая история, связанная с влиянием и симпатиями к Наполеону Бонапарту и его проводимым реформам в армии даже во время Отечественной войны 1812 года.
Известный историк Е.И. Юркевич, специалист в области военной истории Павловской и Александровской эпох, приводил следующий пример: «кроме прусского опыта Цесаревич активно использовал опыт французской артиллерии, реформированной в 1760-х гг. “отцом французской артиллерии” генералом Жаном-Батистом Грибовалем, а также все лучшее, что было наработано в русской полевой артиллерии»21. Судя по всему, императору Павлу I было важно найти в существующих порядках те идеи и принципы, в которых монарх мог увидеть возможность создания прочной армии как части сильного государства. Сначала в Гатчине император развивал собственные идеи, воплотившиеся затем в его преобразованиях.
Следует отметить, что идея государственности как в прусском, так и во французском вариантах, императора Павла I не устраивала. Известны следующие указания императора, как «Распоряжение императора Павла об улучшении русскаго языка» и «Высочайшее повеление 1797 года об изъятии из употребления некоторых слов и замене их другими»22. Для императора идея порядка и практичности дела была характерной чертой государственной политики.
Так, император Павел I писал К.А. Куракину, который занимал в то время пост петербургского губернского прокурора: «…по каким бы то ни было делам изъяснялись самым чистым и простым слогом, употребляя всю возможную точность и стараясь изъяснить лучше самое дело, а высокопарных выражений, смысл подменяющих всегда избегать!»23. Многие бы современники и исследователи отнесли бы данный пример к чрезмерной мелкой регламентации. Однако в приводимом отрывке обращалось внимание на подход к делам, и закладывались принципы, при которых дела бы шли эффективнее.
Идея службы и порядка была основной составляющей в деятельности графа А.А. Аракчеева, отразившаяся в предписаниях-программах, письмах-наставлениях и практической преобразовательной деятельности. Теория и практика закладывались в гатчинской школе. Отмечающееся пренебрежительное отношение графа А.А. Аракчеева к французским речам будет иметь именно политический, мировоззренческий характер.
Еще более показательно повеление императора Павла I о замене вполне определенных слов. Так, например, слова «пособие» заменялось на «помощь», «выполнение» на «исполнение». Следующие слова, как «приверженность» «Отечество», «граждане» заменялись, соответственно, на слова «привязанность или усердие», «Государство», «жители или обыватели», а слово «общество» вовсе «не писать».24 Характерная подборка слов не является случайной и дело ни сколько в истории и этимологии данных слов. После начала Великой Французской революции прошло уже не менее шести лет, общественные настроения были весьма противоречивыми. Император Павел I, взойдя на престол, привносил свои идеи государственности через различные меры. Это коснется и образа власти императора.
С одной стороны, при восшествии на престол, Павел Петрович провозгласил традиции самодержавия императрицы Екатерин II. С другой же, перезахоронение останков императора Петра III являлось не просто желанием следовать политике своего отца. Тем самым новый государь подчеркивал легитимность власти императора, как отмечал историк А.В. Скоробогатов, его «кровное и духовное родство» через императора Петра III с великим предком Петром Великим25.
На престол вступил новый император, который давно готовился к преобразовательной деятельности со своей командой. Не бесспорны некоторые позиции, которых придерживается исследователь А.В. Скоробогатов26. Следует отметить его оригинальный подход к пониманию власти императора Павлом I, проявившейся, по мнению историка, на законотворчестве нового монарха.
Итак, при всех устоявшихся представлениях, важно подчеркнуть, как сам поиск императором Павлом I вектора развития российской монархии, так и его стремление познать сущность правления и реализовать собственные взгляды на государственную политику сначала в Гатчине, а затем во всей империи.
При изучении устройства и реальной практики Гатчины прослеживались определенные тенденции. Например, одна из них характеризовала конкретное отношение к идеям и правлению Павла I различных групп из гвардейской среды, придворных кругов и потомков, придерживающихся диаметральных общественно-политических взглядов.
16
Там же. С. 223.
17
Русская старина. 1876. Т. XVI. C. 6.
18
Саблуков Н.А. Записки Н.А. Саблукова о временах императора Павла I и о кончине этого государя. Лейпциг, 1902. С. 45.
19
Шумигорский Е.С. Император Павел I: жизнь и царствование. СПБ., 1907. C. 56.
20
Гаврюшкин А.В. Граф Никита Панин. М., 1989. С. 151.
21
Юркевич Е.Ю. Военный Петербург эпохи Павла. М., 2007. С. 29.
22
Русская старина. 1871. Т. III. C. 531-532.
23
Русская старина. 1871. Т. III. С. 531.
24
Русская старина. 1871. Т. III. С. 532.
25
Скоробогатов А.В. Образ власти в годы правления императора Павла Первого // Материалы конференции «История в XXI веке (май 2001). М., 2002. С. 216.
26
Скоробогатов А.В. Государство и общество в идеологии и политике императора Павла I. Казань, 2004.