Тень Убийцы

- Клёво! - и страхи прошли, да и сил на страх не было, тренеры оказались просто звери.

В конце июня мы защищали дипломы, вместе со старшекурсниками. Комиссия смотрела на нас с испугом, это и понятно - за время этого марафона мы осунулись. Среди членов ГЭК сидели знакомые нам военные и внимательно слушали. Их вопросы были самыми мерзкими, и они требовали конкретных ответов. Мы вздохнули с облегчением, когда председатель ГЭК кивнул:

- Убедили! – а полковник положил перед носом председателя ГЭК бумагу, тот прочёл и хмыкнул. - Да, пожалуйста!

Лёшка робко спросил:

- Э-э, а какие у нас оценки?

Председатель заявил:

- Диплом вы оба защитили на «отлично», а теперь у вас вступительный экзамен в магистратуру. Готовы?

- Готовы, - просипел Лешка, а я кивнула.

И начался кошмар: оба военных, Лич и почему-то Крот, которого вызвали, гоняли нас по всей биохимии, молекулярной биологии, экологии, генетике и почему-то по ОБЖ. Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Глас Небесный улыбался и иногда говорил полковнику:

- Мы же говорили!

Лёшка от волнения сожрал конфеты, лежащие на столе, перед комиссией и выпил всю воду. Он обливался потом. Я выглядела не лучше, на меня напала икота, вода, которую глотала, не помогала, но я ответила на все вопросы. Члены комиссии так и не дали нам ни грамма послабления. Через час нас отпустили.

Когда мы выползли в коридор, то ребята нашей группы посмотрели на нас с ужасом. То, что мы экстерном заканчивали, знали все, но всех поразили закрытые двери, наш бледный вид и мокрые майки у меня и Лёшки.

- Вы что там… э-э… облились? – просипел Валерка.

Лешка пощупал майку и вздохнул:

- Вспотели… от усердия.

Александр и Нелька, которые присутствовали среди ребят, криво усмехаясь, переглядывались. Лич вышел благодушный и расслабленный.

- Вы приняты в Магистратуру, но не в университетскую. Собирайтесь, завтра в экспедицию.

На меня опять напала икота, а Лёшка возопил:

- Клёво!

- А почему это им такие привилегии?! - скривился Александр.

Лич осмотрел его с ног до головы.

- Во-первых, ты мог так же сдавать экстерном, они готовились на глазах всех, во-вторых, они едут волонтёрами-лаборантами, если ты про привилегии. В-третьих, ты отказываешься от стажировки в Штатах?

- Так мне не отказали? - Александр побледнел.

- Нет. Хотя бы я таких, как ты… ладно проехали. - Лич скривился, потом воззрился на всех. - А что это вы здесь сгрудились, как куры у кормушки?

- Так переживаем же! - воскликнул Валерка.

- Не перестарайтесь, - буркнул Лич и ушёл.

Мы веселились весь вечер, пили чай то в одной комнате, то во второй. Смотались на дискотеку. К себе я не пошла, мы с Лёшкой сидели в комнате Валерки и обдумывали, во что вляпались. Неожиданно Лёшка попытался меня пощупать, но я прямо спросила:

- Только честно, ты потрахаться хочешь, или меня?

Эх! Вот это был цвет! Его рожа стала точно, как помидор. Он схватил полотенце, и, вытирая пот, который потёк по его лицу, прохрипел:

- Прости! Это… что-то организм… это… прости! - потом заикаясь попросил. – Дай мне п-по роже! П-пожалуйста! Д-дай!

- Да ладно, я поняла, что это у тебя гормоны перепутались. Ты хороший, но не мой. Ты не сердись, но ты мне, как братик.

Лёшка, задыхаясь от волнения и, комкая в руках полотенце, прохрипел:

- Спасибо, сестрёнка! Я…никогда тебя пальцем не трону. Спасибо!

Утром нас разбудили Мишка с Андреем. Мы уселись завтракать, когда в комнату без стука ввалились Александр и Нелька.

- Что надо? – угрюмо взглянул на них Лёшка.

- Стёпка не ночевала, мы думали, что-то случилось, - пролепетала Нелька.

- А что сразу сюда не пришла? – Мишка злобно оскалился. – Что обегала всю общагу, чтобы узнать, где мы ночуем?

- Нет… просто, я видела, как вы… неважно…

Я поразилась. Неужели она опустилась до слежки? Хотя она же делает это ради него. Мне впервые за все это время стало её жалко. Такие, как Александр, не берут себе в жёны… таких… как она. Он же считает себя аристократом.

- Ну, так что надо? – теперь спросила я.

- Не пригласите нас чайку попить? - наш незваный гость криво улыбнулся. – На прощанье.

Лёшка попытался встать, но я положила руку на его, бесполезно человеку без совести говорить о нравственности.

- Александр. Это общага, - я говорила с ним, как с четырёхлетним ребёнком. - Здесь и накормят, и напоят, но ты домашний, поэтому не обессудь. Чай дадим, а вот поесть, извини! Мы еду на последние деньги купили. Да и в гости что-то с собой приносят, хоть сухарь.