Страница 10 из 52
Сознание возвращалось неохотно, отзываясь ноющей болью во всем теле. При первой же попытке пошевелиться в голове словно что-то взорвалось. Прерывисто застонав, чувствуя, как к горлу подкатывает дурнота, Эрика перевернулась на спину, с трудом открыв глаза.
Кажется, над ней кто-то стоял, но рассмотреть удавалось только смазанные очертания.
– Да что за напасть то... – прерывисто прошептала она, попытавшись подняться.
Первой мыслью было подозрение, что она чистила чей-то дом и радушный хозяин, заметив гостя, решил тепло поприветствовать его.
Именно его.
Помимо жуткой боли, по ощущением Эрика поняла, что одета в мужской костюм, только дышать было легче чем обычно, следовательно грудь не перетягивал бинт.
– Что за...
Чувствуя, как голова, отзывается пульсирующий болью на любую попытку думать, Эрика просто отчаялась понять, что за ерунда твориться.
Отступив было на шаг назад, мрачно наблюдая за девушкой, мужчина крепче сжал статуэтку, так удачно попавшуюся под руки. Подавив просто феноменальное желание, хорошенько пнуть девушку, Бэн все же приблизился к ней и медленно присел рядом, забирая нож.
– И все-таки, какая же ты тварь, Оуэн. – прошипел он, выпрямившись в полный рост, подкидывая на ладони нож. – Вот оно твое «спасибо» за то, что я - идиот, ради тебя и твоего мифического ребенка полез на убой.
Смерив ее раздраженным взглядом, мужчина на мгновение отступил, чтобы зажечь лампу. Попытка успокоиться не удалась. Ярость росла, поднимаясь от души к сознанию, заполняя собой каждую клеточку, вытесняя все прочее. Стиснув зубы, Бэн резко склонился к Эрике, решительно прижав к ее шее нож. В этот раз он точно знал, что сможет ее прикончить не дрогнувшей рукой. Довольно с него милосердия, довольно гуманности. Больше никакой пощады. Его ведь никто не пощадил и не щадил никогда.
– Так расскажи же мне, Эрика, за что ты меня так возненавидела, что уже трижды пыталась убить? – процедил Бэн.
Видеть четко всё еще не удавалось, но не признать этот голос она просто не могла. На мгновение ошеломленно замерев, Эрика попыталась понять, как она могла оказаться в доме Хилсвальда. Снова.
«...какая же ты тварь, Оуэн.» – короткая фраза на мгновение перебила даже шум в голове. От нее не то чтобы стало больнее, скорее еще более дурно, словно на душу положили еще несколько камней в добавку к имеющимся.
Слова, готовые сорваться с губ замерли, едва металл коснулся шеи, вынуждая отклониться назад.
– Убить тебя? – хрипло бросила девушка.
На мгновение абсурдность этого обвинения отстранила даже страх. В душе полыхнуло возмущение и раздражение. Она была виновата во многом, но никак не в покушении на жизнь Хилсвальда.
– Ты в своем уме?! Если бы я хотела тебя убить, пристрелила бы сразу после того как ты руку мне сломал, или не стала бы спасать от Блэйка тогда, у моста, не стала бы тащить к себе, не стала бы рисковать своей жизнью! Да мифического ребенка, да я тебя подставила и в этом я виновата. Но убить тебя я не хотела никогда! Зачем мне было, рискуя жизнью своей и ребенка, когда я еще верила, что это правда, предупреждать тебя, передавать оружие, рискуя в любую минуту получить нож от сумасшедшего убийцы между лопаток! Да, виновата, подставила, но под нож, с холодным расчетом я тебя не отправляла и... – девушка растерянно обвела взглядом комнату, вынужденная вновь отклонить голову назад, чувствуя, как лезвие, коснувшись кожи, оставляет жгучую ранку. – ...и я не представляю, как оказалась здесь и сейчас... – уже почти прошептала она, прекрасно понимая, насколько глупо это звучит, но сказать что-то другое было бы не менее бессмысленно.
– Хватит! Ворваться в мой дом с ножом в руке - это уже перебор. – резко прервал ее Бэн, поднимаясь на ноги. – Я устал играть в опеку над сирыми и убогими. Я устал от тебя, Эрика. И от твоего вранья. Не ври, хотя бы сейчас.
Он одарил девушку презрительным взглядом, удивляясь сам себе.
Год назад она казалась ему несносной, но Бэн чувствовал к ней нечто вроде острой симпатии, а теперь? Он смотрел на нее и не ощущал ничего, кроме злости и презрения. Он даже не ненавидел ее. Ненависть – слишком сильное чувство, которого не заслуживает ни один предатель.
– Я пожалел тебя, пошел на убой по твоей указке. Я пожалел тебя тогда. Но не сейчас. Иначе, боюсь, что в четвертый раз твоя попытка убить меня увенчается успехом.
Чувство, словно ее облили помоями, на время отстранило даже боль, позволив девушке тоже подняться на ноги.
– Моего вранья? – почти прошипела Эрика, чувствуя, как ее начинает трясти от гнева. – Я врала тебе только один раз, когда назвалась мужчиной, не смей обвинять меня в подобном!
От накатившего раздражения стало жарко, голова вновь полыхнула болью, но сейчас было не до того.
– Я не собиралась тебя убивать, сдался ты мне, проклятье! Да вся моя жизнь псу под хвост, только из-за тебя, из-за того, что я взялась за это проклятое дело!
Презрение и недоверие. Слишком часто она получала эти эмоции на свой счет, чтобы суметь принять их спокойно от человека, которого едва не полюбила.
Выпрямившись, Эрика шагнула к Бэну и, прежде чем тот ее остановил, отвесила пощечину.
– Любовниц своих, служку, друга или кузена вини в бедах, предательстве и лицемерии, а меня не смей!
С трудом заставляя себя стоять прямо, процедила, Эрика просто не сдержавшись. Слишком горько, слишком обидно, слишком неожиданно.
– Вся твоя жизнь летит к чертям потому что ты идиотка. Проще всего обвинять в собственных неудачах кого-то другого и считать себя жертвой. Но, милая моя, это не так. Главный свой враг - ты сама. – холодно произнес мужчина, поднеся руку к щеке. Вполне ощутимая пощечина оставила красный след не только на щеке, но и в душе. Оскорбления такого рода не прощались никому.