Перемирие

– Всё, всё! – закричал я, понимая, что мои руки надёжно прилепили к стене и дальнейшие действия лишены шансов на успех. Меня не отпустили, и я заголосил снова:

– Оставьте уже меня! Всё нормально!

В небольшом промежутке времени, пока все убеждались, что меня действительно можно отпустить, было слышно, как все тяжело дышат. Каждый из нас испуганно обводил глазами раздевалку, невольно останавливаясь на Звере.

Зверь, с разбитым в кровь лицом, сидел посреди раздевалки, вытянув ноги. При взгляде на него не сразу было понятно, что именно у него разбито. Он весь был вымазан кровью, периодически он касался разных частей своего лица пальцами, а потом смотрел на пальцы и ладони, поднося к глазам, и по появлению крови на них пытался понять, откуда она идёт.

Если бы в этот момент мне кто-то сказал, что настанут времена, когда мы со Зверем будем сжимать друг друга в объятьях до хруста костей и вместе горланить песни, я бы сказал, что этот человек идиот.

А ведь такое было…

Кстати, Зверем его называли не потому, что он грозный какой-то. Просто фамилия у него Зверев. Паша Зверев.

Глава 2. Нескромно о себе

Прошло довольно много лет после этой истории, а никак не могу всё забыть. А самое страшное то, что какой-нибудь пустяк способен погрузить меня в бездну воспоминаний. Однажды это удалось юмористическому сериалу «Физрук».

В одной из серий ребятам предстояло участвовать в интеллектуальной игре, а герой Нагиева готовил их к этому событию. Так вот, самое главное – считал этот герой – не знания, а не прогадать с тем «кто будет базар вести».

– Чего? – не поняли дети.

– Кто будет разводящим? – спросил физрук.

– Это называется «капитан», – поправили физрука.

Конечно, это называется капитан. Кто бы спорил? Да и на жаргоне 90-х как раз и построен образ этого физрука.

Но это всё так, присказка. Ни сериал, ни вот этот конкретный эпизод не сподвигли меня на воспоминания.

Зачем рассказал?

Во время обеденного перерыва я как-то раз ел в весьма приятном ресторанчике, где столики стоят так близко друг к другу, что невозможно не слышать беседу соседей. Сразу скажу, что я никому не доставлял проблем, поскольку ел один. А вот мои соседи – две весьма привлекательные молодые девушки – не замолкали ни на секунду.

Вот одна из них и рассказывала этот самый эпизод. Гораздо более красочно, но, поверьте уж, смысл тот же.

– Он правильно назвал её разводящей, – сказала одна из них.

– В смысле?

– От неё требовалось ведь только говорить, кто будет отвечать.

– Это и называется «капитан»!

– Я знаю, но ведь по сути дела она не капитан, она – разводящая.

– А капитан тогда кто?

– Тот, в кого верят. Тот, кто способен повести за собой! А она всего лишь разводящая, не больше.

Вот тут меня и накрыло.

После второго подряд поражения к нам в раздевалку зашёл Александр Фёдорович – учитель физкультуры.

– Что не складывается, ребят? – довольно просто спросил он.

– Тренировки полный бред! – шипел я от злости. – Собрались, мячик попинали и разошлись! Команды на поле не выполняются, каждый сам по себе играет! Так ничего выиграть нельзя!

– Мы же не профессионалы! – сказал кто-то.

– И это мешает тренироваться?! – пылил я. – У этих профессионалов крылья за спиной, что ли?!

– А команды почему не выполняются? – также просто спросил Александр Фёдорович.

– А что он один командует?! – стал возмущаться Петька, показывая на меня.

– Потому что я знаю, кто и куда бежать должен! Или ты что-то лучше меня знаешь?!

Петька вообще ничего не знал, поэтому тут же замолчал. Все остальные опустили глаза в пол.

– Понятно, – сказал Александр Фёдорович.

Он сделал такую умелую паузу, что все подняли глаза на него.

– Нам нужен капитан, – сказал он.

Он сделал ещё одну умелую паузу, во время которой сел на скамейку рядом со мной.

– Есть два варианта: мы можем устроить голосование или капитана выберу я.

– Если устроить голосование, – вмешался защитник Боря, – то капитаном будет Зверь!

– Я не буду, – буркнул Паша.

– Тогда назначу я, – сказал Александр Фёдорович. Ему никто не возразил.

– Капитаном будет Артём.

Я был зол. Я люблю выигрывать, а мы проигрывали. И мне было до лампочки, кто будет капитаном. Хоть чёрт с рожками.

– Годится, – сказал я. – Собираемся завтра на тренировку в два. Каждый приносит свою бутылку воды. На тренировке точно вспотеете, поэтому возьмите во что переодеться. И особое требование: за два часа до тренировки и после – не курить.

– Ну вот и договорились, – подытожил Александр Фёдорович. А тренироваться я приглашаю в манеж. Приходите, я договорюсь.

Это был царский подарок. Даже не могу сказать, что Александр Фёдорович для этого сделал. Очень жалею, что за это мы не сказали ему даже элементарного «спасибо». В тот день мы так разошлись.

Уже потом игрок нашей команды Кузя (вечно сидел в запасе), когда был пьяный, поднимая тост, еле удерживаясь на ногах, заплетающимся языком произнёс:

– За человека, в которого мы поверили, когда Александр Фёдорович назначил его капитаном!

Не готов поручиться за точность слов, но смысл, поверьте, я передаю точно. Но это не главное. Его тогда перебил Паша. Тот самый Зверь, на которого я накинулся в кулаками. Он сказал:

– Лично я поверил в Тёму после случая с Борькой!

– Точно! – поддержал его Макс.

И мы выпили пластиковые стаканчики чистого рома за то, что в нашей команде есть назначенный капитан, в которого верят.

Ах, да! Забыл историю с Борей. Ну это ничего. Она маленькая и не особо интересная. Сейчас расскажу.

Перед тренировкой, которая была назначена на футбольном поле у Фрунзенской набережной, я был в библиотеке им. Ленина. Проехав две остановки на метро, я вышел на Парке культуры. От этого метро вполне удобно пройти дворами к самой набережной и оказаться на поле. Надо только выбрать место, где перейти широченную, с вечно движущимися автомобилями дорогу. Оглядываясь в поисках светофора, я заметил игрока нашей команды Борю и его девушку Алину. Они шли впереди меня под руку и курили. Оба.

До назначенной мною тренировки было чуть более тридцати минут.

Я не помню, какая по порядковому номеру это была тренировка. Помню, что я уже приучил команду строиться по росту, выслушивать план тренировки и проводить десятиминутную разминку. Меня не сильно заботило нытьё с фразами «ну что мы как в детском садике» и т.п. Я был уверен в себе, молниеносен в решениях и максимально жёсток. Не обращая внимания на любые недовольства, я гнул свою линию. Чётко, жёстко расчётливо. Сейчас даже не могу сказать, откуда во мне всё это взялось.

Ровно в назначенное время я громко скомандовал: «Стройся!» Команда выстроилась по росту, а я занял место посередине шеренги, на некотором отдалении от всех.

– Сегодня необычный план работы, – сказал я. – Сегодня у одного из вас появится индивидуальное задание. Не исключаю, что в последующих тренировках такие задания появятся у других.

Когда я только начал выступать с установочными речами, все закатывали глаза. Мол, ну сколько можно, давай уже быстрее. Потом немного привыкли и слушали без эмоций. Сейчас же моя речь вызвала даже что-то наподобие интереса.

– Сегодня индивидуальное задание будет у Бора (так мы называли Борю в команде).

Бор вздохнул и с угрюмым видом, сплюнув, спросил:

– Чего делать?

– Отжимаешься десять раз, потом гусиным шагом проходишь вокруг поля, а потом увеличиваешь количество отжиманий на десяток. Такой фокус прокручиваешь пять раз.

Те, кто хоть когда-то занимались физкультурой и знают те упражнения, которые я сейчас назвал, понимают, что ничего хорошего Бору не предстояло. Он это тоже понял, поэтому довольно вежливо, учитывая фразу, спросил:

– А на хрена?