Страница 9 из 30
Спрашивается, необходимо ли было Бухарину до такой степени оговаривать себя, сообщая следствию такие мельчайшие подробности своих умозаключений, возникающих в его голове на уровне фантазий. Но они становятся основой для принятия соответствующих решений, создается схема или необходимый следователям механизм функционирования заговорщического блока, широко развернувшего, якобы согласно директивам Троцкого, организацию подпольных групп и практическую подготовку к совершению террористических актов против руководства страны. Мнимый порочный узел заговора затягивается на воображаемом, теряющем свою подвижность кадыке власти. Необходимо упредить заговорщиков и их вдохновителя, и веревка мести уже затягивается на другой шее – Троцкого.
Хроникер мокрых дел Карпов пишет: «Учитывая активизацию троцкистов и их переход к террору, Сталин принял решение нанести удар и по зарубежной троцкистской организации, поручив Берии разработать план ликвидации Троцкого, подобрав исполнителей».
Судоплатов, вспоминая о встрече со Сталиным и Берией, рассказывал, что Сталин был сосредоточен, слушая Берию, считавшего, что левое движение за рубежом находится в состоянии разброда из-за попыток троцкистов подчинить его себе, бросая серьезный вызов СССР, стремясь лишить его лидерства мирового коммунистического движения. Было предложено разгромить троцкистский центр за рубежом. Сталин заявил, что Троцкий является главной политической фигурой и, только покончив с ним, будет устранена угроза Коминтерну. Был определен и срок операции – один год до начала неминуемой войны, в случае которой, при живом Троцком, допускалась вероятность, что союзникам СССР будет трудно развернуть партизанскую войну, выполняя свой революционный долг.
Руководство операции поручалось Судоплатову, связанному с агентурой среди троцкистов в Западной Европе, созданной разведчиком Эйтингоном, для чего были задействованы две самостоятельные группы. Первая – «Конь», руководимая Д. А. Сикейросом, мексиканским художником, лично известным Сталину, ветераном гражданской войны в Испании, жившим в Мексике, организатором мексиканской компартии. Вторая – группа «Мать» под руководством К. Меркадер, жившей с сыном Рамоном в Париже, завербованными в 1938 г. советской разведкой. В сентябре Рамон с поддельным канадским паспортом на имя Ф. Джексона познакомился с Сильвией Агелоф, также жившей в Париже, и супругами Росмерами, дружившими с семьей Троцкого.
Эйтингон разработал вариант штурма виллы Троцкого в Койоакане, реализованный группой Сикейроса 24.05.1940 г. Ворвавшись в резиденцию Троцкого, изрешетив через закрытую дверь его кабинет автоматными очередями, группа, лишенная возможности вести прицельный огонь, позволила Троцкому, спрятавшемуся под стол, остаться живым. Сталин не был раздражен неудачным покушением, лишь подтвердив свое прежнее решение, считая, что ликвидация Троцкого положит конец троцкистскому движению и отпадет необходимость финансирования борьбы с ним.
Спустя 30 лет Меркадер в ресторане Дома литераторов Москвы вспоминал о приведении им смертного приговора в исполнение, когда он появился на вилле Троцкого, застав того читающим статью. Повернув голову, Троцкий избежал прямого удара ледорубом. Меркадер, остолбенев от крика Троцкого, растерялся и не смог воспользоваться ножом. В комнату вбежала жена Троцкого с охранниками, Меркадера сбили с ног, не дав ему возможности выстрелить. Троцкий умер на следующий день в больнице.
Меркадера власти арестовали как Ф. Джексона, канадского бизнесмена, не зная его подлинное имя в течение шести лет. Они установили его лишь после побега из Москвы на Запад одного из видных испанских коммунистов. Личность Меркадера была идентифицирована, когда было получено из архивов его досье и отпираться стало бессмысленно. Ф. Джексон признал, что является Р. Меркадером, но отказывался признать, что убил Троцкого по приказу советской разведки, ссылаясь лишь на личные мотивы.
Отсидев 20 лет, Рамон был принят председателем КГБ Шелепиным, вручившим ему Звезду Героя СССР. В середине 70-х годов Меркадер уехал из Москвы на Кубу, став советником у Кастро. Скончался он в 1978 г., тело его было тайно доставлено в Москву и похоронено на Кунцевском кладбище, где и покоится под именем Рамона Ивановича Лопеса.
Судоплатов, подводя итог, вспоминал: «…Сталин и Троцкий противостояли друг другу, прибегая к крайним методам для достижения своих целей, хотя в изгнании Троцкий представлял опасность не только для Сталина, но и для всего СССР. Эта конфронтация была войной на уничтожение…». Что же стало с исполнителями операции Судоплатовым и Эйтингоном? Первый был осужден на 15 лет в 1953 г., отсидев полный срок; второй – арестован в 1951 г. за участие в сионистском заговоре и освобожден лишь после смерти Сталина. В августе 1953 г. его вновь арестовывают уже как члена «банды Берии» и приговаривают к 12 годам заключения. В 1964 г. он освобождается и работает старшим редактором в издательстве «Международная книга». Но это было значительно позже, а пока уничтожаются лучшие кадры ленинской гвардии, из которой каждый может посягнуть в силу своего авантюристского прошлого на жизнь вождя. И в инсценированной череде процессов необходимо больше признательных показаний для обоснования кровопролитий и нагнетания страха у потенциальных претендентов на власть.
Для чего вернемся в зал суда над ними в разгар расправ 1936–1938 гг. Вот дополнительные показания по поводу своих террористических концепций обвиняемого Рыкова: «К тому времени мы уже стали на путь террора как одного из методов нашей борьбы с советской властью… Эта позиция вылилась в совершенно конкретную нашу и, в частности, мою деятельность по подготовке террористических актов против членов Политбюро, руководителей партии и правительства. В 1934 г. я уже дал задание следить за машинами руководства страны созданной мною террористической группе Артеменко». Как видно, главной задачей группе Артеменко ставится определение стратегического маршрута передвижения автотранспорта вождей по дорогам столицы, практически известного каждому постовому милиционеру. После таких признаний месть Сталина не знает границ.
«Великий менеджер», как его теперь называют, Сталин не проявлял излишней щепетильности, организовывая массовые расстрелы своих сотоварищей по революционной борьбе. В своей статье Ф.Е. Шрадер[14] описывает показательный процесс над так называемой оппозицией. Гособвинитель, прокурор А. Вышинский, обрушивается на бывших вождей и организаторов большевистской партии, героев подполья, гвардейцев партии со словами: «Лжецы и клоуны, жалкие пигмеи, мопсы и тявки… Не политиков, а банду убийц и криминальных преступников представляет эта компания…».
После приведенных выше проклятий Вышинского Фейхтвангер заявляет, что «члены суда, прокурор ни разу не повышали голоса, все вели себя в высшей степени корректно, отрицая, что прокурор (или судья) прерывал подсудимых, затыкал им рот, хамил, кричал, бесцеремонно лишал слова». Но если обвиняемого называют тявкой, то, конечно, пропадает желание противоречить и судье, и прокурору, и самому Всевышнему. Да и какой ты, к черту, гвардеец, к какой гвардии принадлежишь?
Среди шестнадцати обвиняемых – представители ленинской гвардии: Г. Зиновьев, в свое время председатель Коммунистического интернационала, и Л. Каменев, наследник Ленина в качестве председателя правительства СССР. Что же отвечает прокурору Зиновьев? Цитируем в подлиннике: «Мой дефектный большевизм перешел в антибольшевизм, и через троцкизм я очутился и проникся фашизмом».
Чего здесь больше – идеологии или страха за жизнь свою и близких? Насколько идеология, посредством страха и давления, может оказывать влияние на человека? А может быть, в этом случае они взаимно дополняют друг друга, создавая тот один отчаянный процент надежды, упоминаемый Фейхтвангером, чья поездка в Москву в начале 1937 г. была не случайной. Он пустился в дорогу как человек, симпатизирующий режиму. Но тем не менее его удивляет и поражает огромное количество портретов и бюстов на всех углах и перекрестках, в подходящих и не подходящих местах. Научные доклады, ничего общего не имеющие с политикой, пересыпаются славословиями в адрес Сталина, принимая безвкусные формы. Фейхтвангер при встрече со Сталиным лично говорит ему об этом. Сталин шуткой отвечает, что в настоящее время трудящиеся заняты более важными делами, чем заботой о вкусе. А здесь под рукой и объяснение происходящему. По утверждению писателя, преклонение перед вождем росло органично вместе с успехами экономического строительства, и народ благодарен Сталину за хлеб, мясо, порядок, образование. Но должен ли народ кому-то выражать за все это благодарность? Конечно, должен, и он избирает не какой-то абстрактный коммунизм, а личность.
14
Ф.Е. Шрадер (F. E. Schrader). Московский процесс 1936. Нью-Йорк, 1995.